Неверноподданный

Владмели Владимир

– Совсем не похоже на оригинал.

– Извините, Лена, это была дурацкая шутка, - сказал Горюнов, никак не ожидавший, что его статуэтка сохранилась до сих пор, - и я позволил её себе до того, как Боря показал мне ваши фотографии. Я сразу же захотел написать ваш портрет, Боря не даст соврать. Но для того, чтобы получилась настоящая картина, фотография не годится. Я пробовал, честное слово. Только теперь, когда я вас увидел, я понял что надо делать. Вы почти не изменились и мне понадобится всего один сеанс. Приходите

ко мне, я вас очень прошу. Я вас так напишу, что Рафаэль от зависти в гробу перевернётся.
– Горюнов подошёл к ней, встал сбоку и чуть повернул её голову.
– Потрясающе! Это будет картина века.

– Вы слишком торопитесь, - сказала Лена, отводя его руку.

– Конечно, - поддержала её Рая, - кто же так просит женщину!

Ты на колени встань, как передо мной.

– Я так и сделаю, но не здесь и не сейчас, - сказал Вася и посмотрел на Раю, - я ведь пришёл, чтобы проститься с вами и пожелать вам счастливого пути.
– Он разлил вино и поднял рюмку.
– Давайте выпьем за то чтобы чужая земля оказалась к вам милостивой, чтобы вам на ней было хорошо, чтобы живя там, вы не забывали своих друзей, - а когда все выпили, добавил, - и вот ещё что, Боря, ты сам с картинами ничего не делай. Свяжись со Стивом, он тебе поможет.

– Ладно.

– Мне пора, - сказала Лена, поставив рюмку на стол.

Она поцеловала Раю и повернулась к Боре. Он прижал её к себе, поцеловал и продолжал держать в объятиях значительно дольше, чем позволяли приличия.

– Эй, эй, не увлекайся, - сказал Горюнов, похлопав его по плечу. Борис нехотя отпустил свою бывшую учительницу. Вася крепко пожал ему руку и подошёл к Рае. Она бросилась ему на шею, обняла и долго не выпускала из своих объятий.

– Эй, эй, не увлекайся, - похлопал её по плечу Борис.

XXVI

На следующий день приехал Саша и сказал, что машина готова и теперь её можно продавать даже патриарху всея Руси.

– Вовремя, - ответил Боря, - наверняка в ближайшее время заявится Никодим.

– Чего ты с ним так носишься, плюнь ты на него, ведь он хочет тебя надуть.

– Хотел, потому что деньги уже у Фимы, а мне они нужны позарез. У меня же ничего нет, я в Штаты приеду голый, босый и практически без языка; даже милостыни толком попросить не сумею.

– Я могу тебе одолжить тысяч десять.

– Зачем, здесь я их потратить не успею, а туда рубли брать бессмысленно, они неконвертируемы.

– Рубли нет, а червонцы - да. Благодаря Слепачёву поток туристов в Союз увеличился, а советских денег в банках Запада нет и для того, чтобы удовлетворить спрос, австрийцы меняют наши червонцы на свои марки. Так что ты вполне можешь взять тысячу червонцев, они в подкладке пиджака просто спрячутся.

– А как я тебе их верну? Это ведь стоимость машины!

– Вот приеду к вам в гости и вернёшь.

– Ты же не собираешься.

– Ну, значит, оставишь себе, откроешь филиал моей компании в Штатах, а доходы будешь перечислять в Швейцарский банк на моё имя.

– А если филиал прогорит?

– Значит так и будет. Я вам с Раей готов помочь только за то, что вы наплевали в рожу этим мерзавцам.

К "этим мерзавцам" он относил очень широкий круг своих сограждан, начиная от взяточника-водопроводчика, кончая членами правительства.

– Нет, Саш, спасибо.

– Как хочешь, но когда вы уедете, я подготовлю сюрприз будущему хозяину этой квартиры.

– Не надо. Я ему должен быть благодарен, ведь, наверное, он и устроил мне отъезд.

– Вот я его и отблагодарю.

– Как?

– Куплю несколько килограммов шурупов, завинчу их в паркет и пооткусываю шляпки. Или поставлю медвежий капкан у входа. А то просто скажу своим ребятам, они найдут что сделать. У них фантазия хорошая, для Первого секретаря района они постараются. А за тёщу не беспокойся, я буду её навещать. Может, вообще к ней на время переселюсь.

Только теперь Боря подумал, что после его отъезда здесь будет прописана лишь Нина Михайловна, а властьимущие за такую квартиру вполне могут устроить ей несчастный случай со смертельным исходом.

– Спасибо, Саш.

– Ладно, чего там, станешь миллионером, вернёшь с процентами.

Простившись с Коганом, Саша поехал к Муханову. Володя лежал в кровати, весь покрытый синяками.

– Что с тобой?

– Морду набили.

– За что?

– Я не хотел свой бизнес Алкиному хахалю отдавать.

– Что же ты теперь делать будешь?

– Ничего. Я с ними бороться не могу, это мафия.

– Ты их знаешь?

– Точно сказать трудно, но, наверное, это люди Кротова.

– Кто это такой?

– Инструктор по вопросам физкультуры и спорта при райкоме. Скорее всего начальник зондеркоманды Артамонова.

– Ты в курсе, почему Поланскую не выпускают?

– У Артамонова были какие-то стычки с начальником ОВИРа.

– Как ты думаешь, ей что-нибудь угрожает? Володя пожал плечами.

– Сколько у Кротова людей?

– Я встретился только с одним и мне, как видишь, хватило.

– Ты его раньше видел?

– Нет.

– Хочешь отдать ему долг?

В глазах Муханова мелькнуло что-то очень нехорошее.

На следующее утро в квартире Бориса появился Кротов. Физиономия у него была распухшая и большие чёрные очки не могли скрыть синяков. Он принёс всю аппаратуру, аккуратно установил её на прежнее место и извинился, что забрал её раньше времени. Потом подсоединил видик, включил телевизор, проверил, как всё работает и, вежливо попрощавшись, вышел.