Неверный муж

Коваль Лина

Глянув на часы, в голове созревает блестящий, на мой взгляд, план. Для его воплощения быстро переодеваюсь обратно в лосины и короткий топ.

Закрываю кабинет и шагаю в танцевальный зал.

– Привет, - заглядывает Матвей спустя всего пять минут. – А я тебя потерял. Кабинет закрыт. Не переоделась еще?!

Он проходит внутрь. Пальто и пиджак на руке, волосы немного в беспорядке, но вроде не сильно вымотался. Улыбается.

– Привет, - говорю, придвигаясь ближе и обнимая за шею. Прижимаюсь к нему так, будто нас с

двух сторон в автобусе подпирают. Свободная рука Матвея тут же располагается на пояснице, поглаживает обнаженную кожу и плавно переходит к ягодицам.

Рассматриваем друг друга, будто не виделись как минимум пару недель.

– Ты такой красивый, - шепчу и коротко целую.

– Ого, - говорит он, кружа смеющимися глазами по моему лицу. – Скучала?

– Очень скучала, - захватываю колючие щеки в ладони и снова приклеиваюсь к его рту губами. От Матвея пахнет кофе и немного краской. В данный момент в некоторых помещениях нашего офиса полным ходом идет ремонт. Мой управляющий, по всей видимости, инспектировал работу маляров.

– Едем домой? – спрашивает тягуче.

– Скоро поедем, - говорю немного отклоняясь. – У меня есть идея.

– Какая? – нахмуривается.

– Сейчас увидишь, - коротко целую широкий подбородок и отправляюсь к стереосистеме.

Намеренно виляю бедрами и игриво оборачиваюсь к Матвею:

– Потанцуй со мной, любимый? – вытягиваю в его сторону руку.

– Нет, - говорит чуть растерянно и отрицательно мотает головой.

Смотрит так, будто это идея такая же абсурдная, как жевать снег зимой.

– Пожалуйста, - говорю, включая легкую медленную композицию.

– Вика, перестань. Поедем домой, поужинаем, и я с удовольствием "потанцую" с тобой в горизонтальном положении. Как вчера, помнишь?!
– поднимает бровь.

Коротко смеюсь.

– Пошляк, - щеки заливаются румянцем, а внизу живота ощущается приятное покалывание.

Чуть опускаю взгляд и рассматриваю его с ног до головы. Вычищенные кожаные туфли, черные классические брюки, белая рубашка, кстати, заботливо выглаженная моими ручками. Терпеть не могу гладить, но ради него готова.

– Пожалуйста, - прошу еще раз. В глазах мольба и вызов одновременно.

Ладонь не опускаю.

Матвей качает головой и переступает с ноги на ногу. Вижу, что психует.

– Вик, брось эту х*йню, - проговаривает жёстко, в глазах огонь вспыхивает.

Ну меня-то этим не проведешь, Матвей Анатольевич! Сегодня ты будешь танцевать! Я так решила.

Переношу вес тела на правое бедро, обольстительно изогнувшись, ослепительно улыбаюсь и нежным голоском тяну:

– Ну же… Матвеюшка!

– Матвеюшка, - передразнивает меня с усмешкой и… снова становится серьезным. Трудно вздыхает, неторопливо озирается вокруг, словно до этих пор ни разу не видел здешнюю обстановку. Потом опять суровый взгляд на меня переводит. – Поехали домой, я сказал.

– Нет, - произношу

непреклонно, яростно сдувая прядь волос, упавшую на лицо. – Только после того, как потанцуем. Я уже десять минут с протянутой рукой перед тобой стою. Ты совсем меня не любишь, да? Прям ни капельки?..

Обиженно дую губы. Меняю тактику, против которой он оказывается бессилен.

– Бл*д, - агрессивно рявкает.

Пальто с пиджаком резко сваливаются на пол. А Матвей хапает меня за руку и грубо привлекает к себе, стискивает талию с силой.

– Какой злой дядя, - улыбаюсь, нежно припадая к твердой груди щекой. Его сердце так шарахает, выдаёт значимость момента для своего хозяина с головой.

Захватываю его шею в кольцо и устремляюсь к нему, словно он один-единственный источник тепла и света в этом мире.

– Расслабься, - шепчу в губы. – Просто будь собой, Андреев.

– Быть собой? – спрашивает низко. Плечи дрожат.

– Да.

Отклеиваюсь от него и расположив ладонь на плече, медленно обхожу. Упираюсь лбом между лопаток. А позже высовываюсь, чтобы рассмотреть нас в зеркале.

Легкая улыбка касается моих губ. Я словно переношусь в наше первое занятие.

Другой танцевальный зал.

Матвей. Сейчас тоже совершенно другой.

Я так тем более.

Жизнь пообтесала нас. Без предупреждения. Временами вообще наживую. Без анестезии. Нанесла такие обширные и глубокие раны, которые уже никогда не затянутся.

Как бы ни хотелось, мы никогда не будем прежними.

Но… мы будем танцевать. МЫ будем танцевать и радоваться жизни. Даже если она еще не раз нас отколошматит.

Я клянусь.

Ведь пока ты существуешь. Пока бьется сердце. Пока есть еще день, два, месяц, год… Надо танцевать.

– Когда-то ты заявил, - выговариваю, откашлявшись и смахнув нечаянные слезы. – Что сквозь танец можно излить все свои переживания и боль.

Матвей ни слова не произносит, пристально осматривает меня через отражение в зеркале и лихорадочно дышит. Крылья носа подёргиваются каждый тяжелый вздох, а грудь вздрагивает на выдохе.

– Закрой глаза, Матвей, - говорю тихо.

Он неуверенно мотает головой.

– Закрой, любимый, - прошу с мольбой.

Тяну руку к его лицу и сама заслоняю его глаза, аккуратно смыкая веки.

– Просто почувствуй, - шепчу, крепко обнимая сзади. – Просто позволь себе. Освободись.

Принимаюсь двигать тазом, вынуждая его бедра сдвинуться с места. Тяжело дышу и съёживаюсь от эмоций. Кончиками пальцев, едва прикасаясь, веду по левому запястью к широкому плечу.

– Почувствуй свободу и легкость, - продолжаю приговаривать.

Еще раз припадаю к его спине, встаю на носочки и тянусь губами к его шее.

– Живи, Матвей... Давай будем жить.

В голове шум. Гул из собственных слов и чувств. Он распространяется по помещению и оседает на коже пеплом из моих надежд.