Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера
Шрифт:
— Куда?
— В кардиологию, точнее — в кардиологическую реанимацию. Не надо пугаться — это просто такие правила. Все больные с нестабильной стенокардией госпитализируются в кардиологическую реанимацию, вне зависимости от состояния, а затем уже переводятся в отделение.
— Какое? — вопрос показался Данилову слегка странным.
— В кардиологическое. Так что, — Данилов посмотрел на жену пациента, — ваш муж пока полежит, ему не стоит двигаться, а вы соберите ему все необходимое для больницы — смену белья, тапочки, удобную одежду, зубную
— Бритву? — удивленно переспросила жена.
— Да, бритву, — подтвердил Данилов, чувствуя, как некая догадка готовится всплыть из глубин подсознания. Если сложить то, что больной поторопился с ответом на вопрос о наличии других заболеваний, с тем, что он проявил явно излишний интерес к тому, в какое именно отделение он попадет, и с тем, что жена так удивилась по поводу бритвы, то…
Пациент поспешил самостоятельно раскрыть карты:
— Маша, только выключи сначала свет! — потребовал он.
— Почему? — удивился Данилов.
— Чтобы они не видели, как меня увозят, — ответил мужчина. — И машину лучше подогнать вплотную к подъезду, доктор. К самым дверям, чтобы я мог прошмыгнуть в нее незамеченным.
Данилов посмотрел на жену пациента. Та, встретившись с ним глазами, кивнула и добавила:
— Он сам вызвал «скорую».
— А сказать в коридоре? — упрекнул ее Данилов, представляя, какая ржачка поднялась бы в кардиологической реанимации, привези он туда под видом нестабильной стенокардии обострение шизофрении.
Женщина пожала плечами.
— На учете? Еще один кивок.
— Маша! — повысил голос больной. — Я же просил выключить свет!
— Это не выход, Игорь Иванович! — твердо сказал Данилов, обращаясь к мужчине. — Как только погаснет свет — они все поймут.
Самое главное — не спрашивать, кто такие «они». Надо выглядеть посвященным и понимающим. Только в этом случае можно завоевать доверие больного.
— Что же делать? — Глаза пациента наполнились тревогой.
— Надо вызвать еще одну машину, еще одну «скорую помощь», — понизив голос, ответил Данилов и, достоверности ради, оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что никто его не подслушивает.
Умница Вера с серьезным видом сидела в кресле. Тоже все поняла.
— Зачем?
— Следите за моей мыслью! Мы приехали первые, те приедут вторыми, отсюда следует что?
— Что?
— То, что они будут уверены в том, что вы уедете с нами! Ведь мы же приехали первыми?
— Точно! — обрадовался мужчина и тут же испуганно огляделся. — А я уеду со вторыми.
— А мы пригласим покататься кого-нибудь из ваших соседей по дому. Чтобы со стороны, казалось, что мы увозим вас…
— Лучше всего подойдет Рома из семидесятой квартиры, — посоветовал Игорь Иванович. — Мы с ним очень похожи.
— А он сейчас дома? — поинтересовался Данилов.
— Да, у него тоже инвалидность второй группы, — незаметно проговорился Игорь Иванович.
— Вера, обеспечьте нам вторую машину, — Данилов вытащил из кармана наладонник и протянул его Вере.
Вера нажала на одну из кнопок и нахмурилась.
— Не берет отсюда, попробую в подъезд выйти…
— Может, есть помещение, где окна на другую сторону выходят? — «подсказал» Данилов.
— Пойдемте на кухню! — включилась в игру жена Маша и увела за собой Веру.
Сам Данилов не захотел вызывать психиатрическую бригаду. При пациенте заниматься этим было нельзя, так же как нельзя было уходить куда-то, оставив Веру наедине с психически нездоровым человеком, пусть даже внешне и спокойным. Кто знает, что у него на уме…
— Надо Ромке позвонить, — забеспокоился Игорь Иванович.
— Пока рано! — осадил его Данилов. — Пусть сперва вторая машина приедет.
Пациент поелозил в кровати и спросил:
— А вы, доктор, откуда про них знаете?
— Доводилось встречаться, — по тону Данилова было понятно, что приятными эти встречи не были.
— Часто?
— Пару раз.
— Они хотели вас похитить?
— Они хотели меня убить за то, что я помогаю людям! «Боже, какую чушь я несу!» — ужаснулся про себя Данилов.
Работал одно время на шестьдесят второй подстанции фельдшер Алеша Сапожков. Фельдшер как фельдшер, только вот с «психами» управляться не умел — выкладывал им в глаза всю правду. «Психи» негодовали, не желая признавать очевидного, и норовили нанести Алеше разные увечья. Алеша как мог оборонялся, а «психи» потом писали на него жалобы. Данилов во время совместных дежурств пытался объяснить Алеше ошибочность подобного поведения, но — безуспешно. После очередной драки на вызове Тюленьков пригласил Алешу к себе в кабинет и предложил ему «или — или». Или уходи сам, или вылетишь со «скорой» с треском и звоном. Алеша предпочел уволиться по собственному желанию.
— А меня — за то, что я отказался отдать им свою печень! — сообщил Игорь Иванович.
— Без печени человек жить не может, — Данилову было приятно сказать хоть что-то разумное.
— Им до нас дела нет. Мы — подопытный материал, и только!
Пациент понемногу начал возбуждаться. Покраснело лицо, загорелись глаза, движения стали более резкими. То ли обрадовался, что обрел в докторе единомышленника, то ли просто надоело спокойно лежать.
В комнату вернулась Вера.
— Все машины в разъездах, — посетовала она. — Сказали — долго ждать придется.
В наладоннике, полученном от фельдшера, Данилов, как и ожидал, обнаружил записку.
«Диагноз шизофрении установлен с 1993 года. Обострения — 1 — 2 раза в год. В последний раз лечился стационарно в прошлом году. Амбулаторно принимал амитриптиллин и трифтазин. Самовольно бросил пить таблетки восемь дней назад. Со вчерашнего дня — депрессия и мания преследования. Боится ведьм, которые хотят забрать себе его сердце и печень. Не буйный».
Поблагодарив Веру взглядом, Данилов незаметно для пациента переместил записку в карман халата и как бы между делом заметил: