Невероятные приключения Денниса Доргана
Шрифт:
Я метнулся вверх через груду обломков и зацепил его хуком слева, который едва не оторвал ему ухо, и поставил его с ног на голову. Потом я обратил внимание на Рыжего Портленда, который отползал с поля боя, пытаясь прийти в себя от прямого под дых. Похоже, он вышел из игры. Одежда у него была порвана, а задница окровавлена, как недожаренный бифштекс. Он ревел, а стоящий рядом с ним Спайк всем своим видом показывал, что готов снова вступить в драку, как только выберет новую подходящую цель. В зубах он сжимал окровавленные остатки брюк рыжего. А задние лапы подогнул, готовясь к новому прыжку. Когда Рыжий заметил, что
Встряхнув капли крови, смешанной с потом, с уголков глаз, я осмотрел поле боя, усыпанное «мертвыми и умирающими» – скорее всего, они были без сознания, по крайней мере, я на это рассчитывал. Вторые громко стонали, первые отдыхали в тишине.
Глория поднялась с пола. Видимо, у неё кружилась голова, так как на ногах она стояла нетвердо. Спайк, в свою очередь обнюхал всех поверженных врагов, словно выискивая, кого бы ещё цапнуть. А потом Туз попросил наконец-то освободить его. Глория доплелась до него, а я последовал за ними, пытаясь определить степень повреждений. По крайней мере одно из ребер точно было сломано, скальп рассечен, и кровь капала с того боку, который Лимей Так пытался расковырять ножом. И еще я решил было, что одна из этих крыс ударила меня сзади дубиной, а потом, сунув руку в карман, обнаружил пистолет Туза Бессетта, про который я начисто забыл. С отвращением я отбросил его подальше – такое оружие было не для меня.
Потом я подмигнул Тузу незаплывшим глазом, в то время как тот сидел спокойно, ожидая, когда Глория освободит его от шнура.
– Вижу, что ошибся в вас, – сказал я, протянув ей руку. – Я лоханулся по полной, и если вы потребуете заплатить долг, то я готов прямо сейчас…
– Да ладно, парень, – ответил за неё Бассетт, сжимая в руках Глорию. – Я не хочу драться с тобой, хотя теперь начинаю понимать, что тут произошло.
Я сел на скамейку, чувствуя себя полным неудачником.
– Единственное, что мне хотелось бы понять, что за бумага, о которой идет речь.
– Ну, – проговорил он. – Около года назад я познакомился с сумасшедшим русским ученым. В своем безумии он попытался отблагодарить меня. Зачем-то в присутствии Галта заявил, что даст мне формулу, которая сделает меня самым богатым человеком на Земле. Сам ученый вскоре погиб – в его лаборатории случился взрыв, потом в его комнате был найден конверт с моим адресом, а внутри и в самом деле была формула. Галт узнал об этом и с тех пор досаждал мне, пытаясь добыть её любым способом. Он думал, что это и в самом деле что-то очень ценное. А на самом деле это были всего лишь каракули умалишенного. Господи, Галт ведь считал, что на той бумаге описан процесс искусственного производства алмазов! Полнейший маразм, но Галт в это так никогда и не поверил.
– И почему-то решил, что я буду молчать, – размышляя вслух произнес я. – Но, Глория, скажите, откуда вы узнали, что это Галт нанял Уиферса, чтобы слить мой бой с Лири?
– Я ничего и не знала, – призналась девушка. – Я обвинила Галта наобум, чтобы толкнуть вас лбами.
– Не буду дотошным, – вздохнул я, пожав плечами. И тут заметил, что один из поверженных пришел в себя и на четвереньках направился к выходу. Это был Джед Уинтерс. Шагнув к нему, я подцепил его за воротник и рывком поставил на ноги.
– Сколько Лири заплатил тебе, за то, что ты слил мой бой с ним? – потребовал я.
– Тысячу долларов, – заикаясь, пробормотал рефери.
– Давай сюда, – приказал я, и он трясущимися руками вытащил деньги из внутреннего кармана. Я осмотрел пачку. Деньги были в банковской упаковке, и, похоже, их не вскрывали.
– Повернись и внимательно смотри на звезды, – приказал я.
– Но мы же в доме, и тут не видно никаких звезд, – пробормотал он.
– Сейчас увидишь, – заверил я его, и со всего маху пнул ногой ниже пояса, так что он, качнувшись, сделал несколько шагов к занавешенному окну, но, не удержавшись на ногах, перевалился через подоконник и, высадив окно, вместе с занавеской полетел вниз, благо это был первый этаж. Я ещё постоял у окна, прислушиваясь к его затухающим крикам, с которыми, зажимая руками побитые места, он помчался по переулкам, стараясь оказаться как можно дальше от меня.
Когда его вопли окончательно стихли, я повернулся к Тузу и Глории и объявил:
– Теперь Галту придется ответить за эту грязную сделку и заплатить всем пострадавшим, – а потом я вздохнул. – Вот так всегда: хочешь сделать доброе дело, а попадаешь впросак. Наш старик потерял все деньги из-за судейства Уиферса. Пойду отдам ему тысячу баксов, чтобы он выкупил свой корабль… И еще я зайду к хозяину «Сладких грез» и назначу на завтра еще один матч с Малышом Лири, и в этот раз рефери будет судить честно.
Нефритовая обезьянка
Я И ЧАСА не провел в Гонконге, как кто-то врезал мне бутылкой по голове. Я не слишком удивился – в азиатских портах полно тех, кто затаил обиду на Денниса Доргана – морячка с «Пифона», беззаботно орудующего кулаками. Так что удара бутылкой по голове можно было ожидать, но мне это не понравилось…
Я шел темным переулком по своим делам, когда кто-то что-то сказал мне в спину. Я повернулся и переспросил:
– Что!
– Бац! – Бутылка разлетелась, ударившись о мою голову. Я был так раздражен, что, не разбираясь, бросился на невидимого нападавшего. Мы сцепились и катались в темноте. Для моих ушей стал музыкой звук, вырвавшийся из глотки моего противника, когда я погрузил свои кулаки в его тушку. Вот так весело и беззаботно, тузя друг друга, мы вылетели из переулка на улицу, освещенную тусклыми фонарями. Тут я осчастливил своего противника правым хуком, и единственная причина, по которой я не вышиб ему мозги – мое желание узнать, кто он и что происходит. Но на свету я обнаружил, что разбил бутылку о мою голову не враг какой-то, а мой товарищ по кубрику Джим Роджерс.
Однако отдубасил я его здорово. И теперь мне даже пришлось наклониться и посмотреть, живой ли он, потому как он словил в челюсть один из моих правых хуков…
Неожиданно веки его приподнялись, и Роджерс объявил:
– Вся оснастка осталась в этом последнем порту…
– Ты не на борту, старина, – пробормотал я раздраженно, а потом продолжил: – Приходи-ка в себя и рассказывай, почему ты напал на друга и товарища, когда в порту полно желтозадых и ты мог разбить бутылку о голову любого из них.