Невероятные приключения факира, запертого в шкафу ИКЕА
Шрифт:
– Я капитан этого судна, – гордо объявил Аден Фик по-английски, испытывая облегчение, что перед ним живой человек, с которого он, вероятно, сможет что-то получить. – Как повезло, что мы оказались в этом месте в нужное время. Что с вами произошло?
Аджаташатру тоже представился и рассказал, что участвовал в соревновании монгольфьеров в районе Рима, но поднялся опасный встречный ветер и отнес его в сторону моря. У него закончился запас газа, и оставалось только сесть на воду. Он бы утонул, если бы не появились матросы, посланные капитаном.
– В таком случае добро пожаловать на «Мальвиль». Полагаю, что больше всего на свете вы хотели бы вернуться в Рим, к обычной жизни, – продолжал моряк, косясь на загадочный чемоданчик спасенного. – Но поскольку у нас очень плотный график, я не могу пристать к берегу. У вас есть выбор – либо вернуться вплавь, что непросто с чемоданчиком в руке, либо остаться с нами и оказаться в пункте назначения, господин Этаж-сотрут-корова-падло. Но в этом случае придется заплатить, понимаете? Жизнь имеет цену… в отличие от смерти.
Последние слова заставили Аджаташатру содрогнуться. В какое новое осиное гнездо он опять угодил? Наверное, лучше было утонуть, когда предоставлялась такая возможность.
– А куда именно мы плывем? – спросил он, стараясь не выдать своего страха.
Но становилось слышно, как стучит чемоданчик в его трясущейся руке. Можно подумать – бразильский ударник на карнавале в Рио.
Капитан указал на красно-черно-зеленую нашивку на своей рубашке:
– В Ливию, конечно! А теперь скажите мне, что у вас там, в этом хорошеньком чемоданчике?
L
Ливия
Когда назавтра в 14 часов «Мальвиль» стоял на якоре в порту Триполи, Аджаташатру спустился на понтонный мост, ведущий на сушу, облегченный на пятнадцать тысяч евро, но испытывая при этом явное моральное облегчение.
Вынужденная переправа обошлась ему недешево. Но могло быть гораздо хуже. На корабле он полностью зависел от настроения ливийцев. В конце концов, капитан мог забрать все его деньги, прежде чем выкинуть (разумеется, его, не их) за борт, и концы в воду. В результате он еще легко отделался.
Ливия переживала невиданный период потрясений, поэтому все жаждали денег, даже капитаны торгового флота, и главным образом именно они, поскольку промышляли перевозом нелегальных иммигрантов из районов южнее Сахары или откуда-то еще, направлявшихся в Италию, чтобы заработать на хлеб с маслом. Бывало, что, когда появлялся итальянский патруль, матросы выбрасывали беженцев в воду, не важно, умели те плавать или нет. Поэтому итальянцы были обязаны оказать им помощь и переправить на берег, в то время как преступники безнаказанно отправлялись назад в Ливию, ничуть не испытывая неловкости при подготовке следующего рейса по перевозке нелегалов.
Через девять месяцев после низвержения (во всех смыслах слова, поскольку он умер) полковника Каддафи силами НАТО страна по-прежнему находилась во власти чудовищного насилия, постоянно нарушались права мужчин и женщин. Нужно было понять этих несчастных людей. Когда им предоставилась возможность спасти в открытом море индийца и его чемодан, где лежало сто тысяч евро, они не позволили ускользнуть ни тому ни другому. Нужно было способствовать росту благосостояния ливийских граждан, которые сейчас переживали один из самых темных периодов своей истории.
Тогда вы спросите, как удалось нашему индийцу спасти свою шкуру всего за пятнадцать тысяч евро, когда в его дипломате лежала целая сотня?
Когда с помощью капсул с красителями, искусно спрятанных в ладони, умеешь превращать воду в вино, когда простым взглядом или осторожным прикосновением умеешь сгибать вилки из термоплавкого металла, когда умеешь втыкать шампур в фальшивый язык, который держишь между зубами, то точно так же, применив немного смекалки, можно выйти невредимым из всех испытаний и прочих гадюшников, куда попадаешь по недосмотру.
Таким образом, когда капитан с пистолетом в руке любезно попросил Аджаташатру открыть дипломат, потерпевший кораблекрушение (шарокрушение) не нашелся что сказать и подчинился.
Розовато-сиреневое сияние, в цвет купюры в 500 евро, озарило лицо ливийца, как пирата, нашедшего сокровище.
– Что-то сомневаюсь, что вы упали в море во время безобидного короткого полета на воздушном шаре, господин Ко-Рву-Пудель. Скорее всего, вы пытались удрать от кого-то. Может быть, от полиции? Ограбили банк?
– Не заводитесь, это фальшивые деньги, – перебил его Аджаташатру убедительным тоном. Он перестал дрожать и, казалось, снова владел ситуацией, поскольку у него возникла одна идея.
– Уж слишком они выглядят настоящими для фальшивых! – возразил капитан, который не так-то легко уступал более искушенным жуликам, чем он сам.
– Потому что это прекрасная подделка. Они сделаны, чтобы показывать фокусы, и не стоят ломаного гроша, слово факира!
Сказав это, Аджаташатру вынул из кармана пятидесятицентовую монетку и подбросил в воздух.
– Решка, – заявил он.
И монетка, соответственно, упала решкой на его ладонь.
– Так, опять решка, – сказал индиец, второй раз бросая монетку.
И снова он выиграл пари.
– Я знаю этот трюк, – сказал моряк самодовольно, – все зависит от того, как ее кидаешь.
– Мысль хорошая, – заметил Аджаташатру, показывая, что обе стороны монетки выглядят совершенно одинаково, – но неправильная! Часто фокус пытаются объяснить талантами иллюзиониста, а весь секрет в материале… Попробуем еще раз?