Невероятные
Шрифт:
Большой плакат с надписью "БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ" развевался на ветру.
Ханна вскочила, часто и тяжело дыша.
Она была в своей пещерообразной спальне, уютно устроенная под своим кашемировым одеялом.
Дот свернулся клубочком в своей маленькой собачьей кроватке Gucci.
Справа от нее был гардероб с рядами красивой и дорогой одежды.
Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.
— Господи, — сказала она вслух.
В дверь позвонили.
Ханна застонала и села, чувствуя, будто
Что ей только что снилось? Эли? Большой взрыв? Э?
Дверной звонок снова зазвонил.
Дот вылезла из своей кровати и прыгала возле закрытой двери в комнату Ханны.
Было утро пятницы, и когда Ханна взглянула на прикроватные часы, на них было начало одиннадцатого.
Ее мать ушла рано, если вообще пришла вчера вечером домой.
Ханна заснула на кушетке, и Мона помогла ей подняться наверх в кровать.
— Иду, — сказала Ханна, надевая темно-синий шелковый халат, завязывая волосы в "хвостик" и проверяя себя в зеркале.
Она поморщилась.
Швы на подбородке были все еще неровными и черными.
Они напомнили ей перекрещенные шнуры на футбольном мяче.
Когда она глянула сквозь полупрозрачные панели входной двери, то увидела Лукаса.
Сердце Ханны мгновенно забилось чаще.
Она еще раз взглянула на себя в зеркало прихожей и поправила несколько прядей волос.
Чувствуя себя подобно толстухе из цирка в колеблющемся шелковом халате, она решила вернуться в комнату и переодеться.
Но она себя остановила, высокомерно усмехнувшись.
Что она делает? Ей же не нравится Лукас.
Это был всего лишь Лукас.
Ханна расправила плечи, выдохнула и отперла дверь.
— Привет, — сказала она, пытаясь выглядеть безразличной.
— Привет! — сказал Лукас.
Они смотрели друг на друга целую вечность.
Ханна была уверена, что Лукас мог услышать биение ее сердца.
Она хотела это прекратить.
Дот танцевал вокруг них, но Ханна была слишком ошеломлена, чтобы наклониться и отогнать его.
— Я не вовремя? — осторожно спросил Лукас.
— Да нет, — быстро сказала Ханна.
— Заходи.
Когда она пропустила Лукаса, она чуть не споткнулась о вырезанный дверной доводчик в виде Будды, который был в ее прихожей, по крайней мере, лет десять.
Она помахала руками, пытаясь удержать равновесие, чтобы не упасть.
Внезапно она почувствовала сильные руки Лукаса вокруг своей талии.
Когда он помог Ханне выпрямится, они посмотрели друг на друга.
Уголки его губ приподнялись в улыбке.
Он наклонился к ней, и их губы соприкоснулись.
Ханна растаяла в его руках.
Они протанцевали к кушетке и упали на подушки, и Лукас осторожно пытался не задеть ее повязку.
После нескольких
Она застонала и закрыла лицо руками.
— Прости, -
Лукас отодвинулся.
— Мне не следовало этого делать?
Ханна покачала головой.
Она, конечно, не могла сказать ему, что в течение двух прошлых дней фантазировала, что это снова произойдет.
Или что у нее было странное чувство, будто она целовала Лукаса до их поцелуя в среду, — только, как это было возможно?
Она убрала руки от лица.
— Ты, вроде, говорил, что ходил на курсы экстрасенсов, — спокойно сказала она, вспоминая, что Лукас сказал ей во время их полета на воздушном шаре.
— Разве ты не должен телепатически знать, следовало тебе это делать или нет?
Лукас усмехнулся и ткнул пальцем ее голое колено.
— Ну, тогда, я предположил бы, что ты действительно хотела, чтобы я это сделал.
И что ты хотела, чтобы я снова это сделал.
Ханна облизнула губы, чувствуя, будто тысячи диких бабочек, которых она видела в Музее Естествознания несколько лет назад, трепетали в ее животе.
Когда Лукас протянул руку и слегка коснулся сгиба ее локтя в том месте, где была воткнута капельница, Ханне показалось, что она превращается в желе.
Она наклонила голову и застонала.
— Лукас, я просто не уверена.
Он отодвинулся.
— В чем ты не уверена?
— Я просто… я имею в виду… Мону…, - она бессильно махнула рукой.
Это вышло совсем неправильно, хотя не то чтобы она вообще знала, что пыталась сказать на самом деле.
Лукас поднял бровь.
— А что с Моной?
Ханна подняла с пола плюшевую собаку, которую ее отец подарил ей в больнице.
Это был Корнелиус Максимиллиан, персонаж, которого они придумали, когда Ханна была маленькой.
— Мы только что снова стали друзьями, — сказала она тихим тонким голосом, надеясь, что Лукас знал, что это значит без ее объяснений.
Лукас отступил.
— Ханна… Я думаю, что тебе стоит остерегаться Мону.
Ханна выронила Корнелиуса Максимиллиана из рук.
— Что ты имеешь в виду?
— Мне просто кажется… не думаю, что она желает тебе добра.
Ханна открыла рот.
— Мона все это время была со мной в больнице. И ты знаешь, что если это как-то связано с той историей на вечеринке, то мы это уже обсудили.
Я это пережила.
— Прекрасно, -
Лукас внимательно изучал Ханну.
— Это прекрасно?