Невеста авантюриста
Шрифт:
– Это очень опасно. Помимо того, что вы рискуете быть пойманной, существует также большая вероятность, что я не смогу мирно миновать швейцаров, и тогда дело дойдет до серьезной драки.
– Я уверена, вы с ними справитесь. – Она действительно не сомневалась, что ему это удастся, причем довольно легко. Ведь он привык жить там, где насилие было частью повседневности и, даже если бы она не подслушала однажды благоговейного рассказа Майкла о тренировках в амбаре, она все равно точно знала, что он стоек, подтянут и силен.
– Я вас пугаю? – спросил Квин, и она, вздрогнув, очнулась от своих воспоминаний
– Да, – ответила Лина. – Да, потому что вы вне общества, вы за пределами правил поведения и условностей. Вы свободны, и эта свобода мне непостижима.
– Я бы никогда не причинил вам боли, – сказал Квин, протянув руку, чтобы коснуться ее ладони, очевидно думая, что напугал ее. – По крайней мере, не больше той, что уже причинил, – добавил он почти шепотом.
– Я знаю. – Лина позволила взять ее за руки и на секунду даже сжала ладони, обняв его пальцы своими, но тотчас высвободилась. Она не должна была потакать своему желанию прикоснуться к нему, слишком хорошо она представляла теперь, каким скорым и простым может быть их расставание, и ее это пугало. Что она будет делать, испытывая это пылкое чувство к человеку, который уже через несколько месяцев навсегда исчезнет из ее жизни? – Я… – «Люблю вас. И всегда буду любить». – Я верю вам, Квин.
– Тогда расслабьтесь и успокойтесь. Вместе мы непременно поразим этого злого дракона.
– Конечно, мы справимся, – сказала Лина. – Хотя, честно говоря, у меня не слишком большой опыт в подобных рискованных приключениях, – добавила она. – Так же как и в борьбе с драконами. – Было бы нечестно не предупредить его об этом. – Сестры всегда говорили, что я самая робкая и застенчивая.
Квин удивленно посмотрел на нее:
– Робкая? Я так не думаю. Вы сбежали из дома и добрались до Лондона. Затем вы выбрались в окно из дома Толхерста и убежали к Саймону. Вам удалось на удивление быстро справиться с потрясением и паникой, к которым привела его смерть, а также мое прибытие.
Лина прикусила губу, почувствовав горькую иронию в его словах. Ее обман не был прощен.
– Я… – Что ж, да, она совершила все это. Быть может, ей действительно не хватало мужества.
– Кроме того, вы не потеряли и присутствия духа в обществе полицейского, хотя были весьма напуганы. Это тоже требует стойкости.
– Это мне далось не слишком хорошо, – пробормотала Лина, вспоминая, что целиком положилась на Квина в этой ситуации. Без него она бы тотчас лишилась чувств, вне всякого сомнения.
– Напротив, возможно, даже слишком хорошо, – возразил Квин, не отрываясь от листов, испещренных мелким почерком. Но уголок его рта при этом едва заметно дрогнул.
Как бы он повел себя, если бы она сейчас села рядом с ним и поцеловала эту нечаянную полуулыбку? Наверное, он бы решительно схватил ее и, не желая терпеть возражений, усадил бы на прежнее место, подумала она, но так и не решила, хорошей это было идеей или вздорной.
Его действия свидетельствовали о том, что, хотя она и лишилась девственности, судя по всему, это не было так уж ужасно. У нее не было никакого риска оказаться беременной, к тому же она не успела приобрести опыта в любовных утехах, хотя ее попытки ласкать его, видимо, показались ему убедительными.
Он же, казалось, напротив,
Конечно, он был способен на это. Она обманывала его и поставила в такое положение, что и он сам был вынужден либо лгать, либо предать ее. Затем она впустила его в свою постель, позволив думать, что она опытная женщина, искушенная в делах любви, женщина, которая к тому же была замужем. «А вместо этого, вопреки всем ожиданиям, он обнаруживает, что обесчестил девственницу, что ранило его достоинство и вызвало негодование большее, чем вся предыдущая ложь. Хорошо еще, что я была как-то связана с «Голубой дверью», иначе его благородство велело бы ему на мне жениться. Да уж, вы слишком многого хотите, мисс», – тотчас горько усмехнулась своим мыслям Лина.
– Не вздыхайте, – сказал он, по-прежнему не поднимая головы. – Вы не должны унывать и отчаиваться, иначе у вас не останется воли к борьбе, а вам она очень и очень нужна сейчас.
– Я вовсе не отчаиваюсь, – сказала Лина. – Но чем нам поможет то, что мы проникнем в «Голубую дверь»?
– Подождите, не все сразу. – Квин постучал кончиком карандаша по зубам и нахмурился над ее записями. – Вы говорили тетушке, что не могли вспомнить, был ли перстень с сапфиром на пальце Толхерста, когда вы прибыли к нему, но сейчас полагаете, что он был?
– Добравшись до дома, я была в таком состоянии, что едва ли могла мыслить ясно, – призналась она. – Но, записывая все в подробностях, как вы велели, я начала вспоминать некоторые детали. Он заставил меня раздеться, и сам… Я старалась не смотреть на него, но он тоже снимал с себя одежду, и, пока делал это, я заметила, как блеснуло что-то ярко-синее. Должно быть, это и был тот камень в перстне, который засверкал, поймав блик света.
– На какой он был руке?
– На левой. И именно левую руку взял его сын, Реджинальд Толхерст, чтобы нащупать пульс. Но, возможно, я в чем-то ошиблась, потому что в этот момент кольца на пальце уже не было. Он опустил руку своего отца ему на грудь, и ее было очень хорошо видно.
– Понятно. Реджинальд не является его наследником?
– Нет, все наследство получил его старший брат Джордж. Его в тот момент, кажется, не было в городе.
– Отлично, – сказал Квин, словно это подтверждало какие-то из его догадок. Наконец он свернул бумаги и отложил их в сторону. – Вы играете в шахматы?
– Нет. – Лина в нерешительности наблюдала, как Квин достал из саквояжа, стоявшего на соседнем сиденье, небольшую коробочку, в которой, когда он открыл ее, оказался дорожный набор шахматных фигур. – Не думаю, что из меня получится хороший игрок.
– Нет, Селина. – Квин покачал головой, разложил на сиденье доску и стал расставлять фигуры. – Никаких пораженческих разговоров. Можете делать что вам угодно. Итак, это пешка…
Глава 15
Уроки игры в шахматы были единственным способом отвлечься от многочисленных проблем, как казалось и самой Селине, несмотря на то что одна из этих проблем сидела прямо напротив нее, сохраняя почтенную дистанцию и в четвертый раз терпеливо объясняя, в чем состоит разница между ладьей и конем.