Невеста без фаты
Шрифт:
– Хочешь рассказать мне о нем, Вайолет?
– Да, хочу.
– Как ты могла? Все эти годы… – вздохнула Франческа. – Все, что я делала, чтобы помешать тебе пойти по стопам твоей матери, все оказалось напрасно.
– Что такого сделала мама, что заставило тебя так за меня бояться? – спросила Вайолет вдруг осипшим голосом. – Что за проклятие я унаследовала? И почему вы с дядей Генри прекращали разговаривать, стоило мне войти в комнату? Она была чудовищем? Она совершила грех столь страшный, что он передался мне при рождении?
–
Годфри отобрал с полдюжины табакерок, чтобы продемонстрировать на предстоящем празднестве. Вайолет всякий раз испытывала отвращение, наблюдая за тем, как он вдыхал понюшку, да и самому Годфри не нравилось, что от нюхательного табака у него свербит в носу и слезятся глаза. Но довольно многие представители знати коллекционировали табакерки, и он не мог упустить шанс произвести впечатление на потенциального клиента.
Пожалуй, он не отказался бы от чего-то более крепкого, чем табак, когда зашел без приглашения в лондонский дом леди Эшфилд. По дороге сюда он раздумывал о том, какой прием его ждет. Всю неделю он как каторжный трудился в торговых рядах и ни разу не отправил Вайолет даже записку. Но и она не пыталась связаться с ним.
Годфри старался не думать о грязных инсинуациях Пирса, но слова Пирса не выходили у него из головы, и Годфри презирал себя за это. Как мог этот негодяй намекать на то, что Вайолет не была так чиста и безгрешна, какой казалась!
Годфри сразу раскусил Пирса. Он разглядел его гнилое нутро. И, встретившись с ним в фехтовальном салоне после того разговора, ясно дал ему понять, что о нем думает. Пирс явно его провоцировал, только вот неясно зачем.
Годфри было стыдно за себя за то, что он слушал такую чушь, и… Где этот Твайфорд? Почему дверь в дом не заперта?
Годфри, так и не дождавшись дворецкого, направился в гостиную, из которой раздавались приглушенные голоса Вайолет и ее тети. Годфри никогда прежде не приходил к невесте без предварительного уведомления, и теперь осознавал, что поступает крайне невежливо.
Он подумал о том, каким образом обставил бы свое неожиданное появление Фентон. Возможно, ему стоило у него поучиться и его напору и натиску. Но в доме было необычно тихо, и когда Годфри подошел к двери гостиной, то остановился, чтобы послушать, о чем там говорят.
– Я всю свою жизнь боялась тебе не угодить, – сказала Вайолет, и голос ее звучал уверенно и спокойно, куда увереннее, чем она себя ощущала.
– Я давно хотела рассказать тебе о матери, – сказала Франческа. – Пока твой дядя был жив, он не желал, чтобы даже имя ее произносилось при нем. Генри осуждал ее, даже если он обожал тебя и относился к тебе как к своему собственному ребенку.
Вайолет подвинула стул ближе
– Не плачь, тетя. Доктор сказал, что ты не должна волноваться.
– Мне нужно поплакать. Каждой женщине необходимо время от времени выплакаться. – Она промокнула слезы носовым платком, который вытащила из отороченной кружевом манжеты. – Ты копия Анны Марии. Ты такая же, как она. Во всем.
– О чем ты? – спросила Вайолет, скользнув взглядом по портрету Кита.
– Ты унаследовала ее своевольный характер, от которого у женщины одни лишь сердечные раны. Я должна была знать, что всего лишь оттягиваю неизбежное.
Вайолет отвернулась:
– Она умерла в родах из-за меня. Это так?
– Да, но…
– И мой отец так горевал, когда она умерла, что обвинил меня в ее смерти и с горя ушел на войну и не вернулся… Ему было все равно, убьют его или нет. Жизнь после ее смерти утратила для него смысл. Он хотел быть рядом со своей женой. Это ты мне говорила, когда я была маленькой.
Вайолет верила в эту историю и всякий раз, думая о матери, вспоминала о том, что рассказывала ей тетя.
Франческа болезненно поморщилась, словно ей было стыдно за себя, словно она чувствовала себя виноватой.
– Я слишком стара, чтобы жить во лжи. Не важно, что намерения мои были благими – я стремилась тебя защитить. А вместо этого я принуждаю тебя выйти за мужчину, который тебе не пара.
– Ты меня не принуждала.
– Твоя мать любила твоего отца достаточно сильно, чтобы презреть приличия, чтобы пойти против семьи, предать наших родителей, – сказала Франческа, и в глазах ее отразилась боль. – Она любила его, а он ее – нет.
– Он ее не любил?! – спросила Вайолет, покачав головой. – Ты уверена?
– Более чем, – с горькой улыбкой ответила Франческа. – Его никак нельзя назвать человеком порядочным. Когда лорд Ламбет узнал, что твоя мать беременна, он не только заявил, что между ними ничего не было, он еще и заплатил трем другим мужчинам, чтобы они под присягой поклялись, что состояли с твоей матерью в интимных отношениях.
– Какая гнусность!
– Твой дядя хотел драться с ним на дуэли, но не стал этого делать ради тебя. Мы должны были всеми способами стремиться избежать скандала.
– Но как это могло случиться? – Вайолет не верила своим ушам. – Как он мог скрыть то, что за ней ухаживал? Ты говорила мне, что он за ней ухаживал.
– Он встречался с ней тайно, Вайолет, и я была их сообщницей. Он был обручен с другой женщиной, но ни Анна Мария, ни я об этом ничего не знали. Он предал нас обеих.
– И как она поступила?
– Что она могла сделать? Мои родители отправили ее к старшей кузине «в ссылку», и я поехала с ней, чтобы люди подумали, будто мы вместе поехали к заболевшей родственнице заботиться о ней. И наша кузина нашла людей, которые согласились взять тебя на воспитание.