Невеста-чужестранка

Коултер Кэтрин

Он ступал совершенно бесшумно, и все же она, словно подкинутая неведомой силой, села на постели и уставилась на мужа.

— Здравствуй, Тайсон.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы муж и жена. Это и моя спальня. Я не позволю сослать себя в комнату Мелинды Беатрис, словно преступницу!

— Тем не менее я предпочел бы, чтобы ты спала в другой комнате.

— Нет, я не стану жить в этой мрачной конуре! Если не желаешь видеть меня рядом, придется тебе самому переселиться туда.

Тайсон поставил свечу на тумбочку и принялся раздеваться,

но, осознав, что делает, опустил руки и застыл. Жена упрямо нахмурилась.

— Довольно! — воскликнула она, подтягивая колени к груди. — Я рада, что ты вернулся. Нет, я не стану спрашивать, где ты прятался все это время. Я молилась о твоем возвращении, и Бог меня услышал. Твои братья изо всех сил пытались делать вид, что все идет как надо, но у них ничего не получилось. Даже дети притихли и хотя не понимают, что происходит, однако чувствуют неладное.

— Выдумки, — возразил Тайсон. — Все в порядке, как и должно быть.

Мэри Роуз печально вздохнула:

— Сегодня днем, отчаявшись найти тебя, я разговаривала с Сэмюелом Притчертом. Он придерживается того же мнения. Утверждает, что ты ведешь себя как пристало служителю церкви. Твой помощник признался, что прихожане были бы на седьмом небе, уберись я отсюда. Они соскучились по прежнему Тайсону, каким ты был до поездки в Шотландию. До того, как встретил меня и женился.

Тайсон ничего не ответил, просто стоял, безвольно опустив руки. Он казался невероятно усталым.., нет, не просто усталым — каким-то помертвевшим. Мэри Роуз не знала, чья боль сильнее: его или ее.

— Хочешь, чтобы я уехала?

— Ты не можешь так поступить. Ты моя жена.

— Неужели ты действительно хочешь быть тем человеком, которого я видела в церкви? Холодным и бесчувственным, рассуждающим о грехах, всеобщей развращенности и падении нравов? Тем, кто стоял над всеми, оставаясь безучастным к чужим горестям, равнодушный, как каменная статуя?

— Но я всегда был именно таким человеком и должен снова им стать. Такова воля Божья.

— Не знаю, какого именно Бога, — с расстановкой произнесла она. — Мой Бог добр и милосерден. Он хочет, чтобы его создания смеялись, видели красоту мира, который он создал. — Мэри Роуз помолчала, а потом с жаром продолжила:

— Мне надо было сказать тебе это раньше, Тайсон. Возможно, сейчас неподходящее время, но думаю, что обязана сказать все, иначе мне не будет покоя, Он упорно молчал.

— Я люблю тебя.

Тайсон съежился, как от пощечины.

Н-нет, Мэри Роуз. Пожалуйста, не надо!

Тебе неприятно слышать мои слова?

— Да.

— Понимаю, — грустно улыбнулась она, — Что ж, тогда другое дело.

Больше говорить было не о чем. Мэри Роуз встала, схватила два верхних одеяла и без единого слова и взгляда покинула спальню. Мегги спала в маленькой комнате в самом конце коридора. Мэри Роуз устроилась рядом, но заснула только к утру.

— Все кончено, — объявил Макс на следующее утро. Он сидел, прислонясь к стене и подтянув колени к подбородку.

На полу валялись книги. Вид у мальчика был самый плачевный.

— Папа совсем такой, как раньше, — подтвердил Лео. Сегодня он не крутил колесо и даже не стоял на голове. Вместо этого он растянулся на ковре, подперев подбородок руками. Казалось, малыш вот-вот разразится слезами.

— Нет! — возразила Мегги со своего возвышения, точнее, с кровати Макса. — Папа стал куда хуже. Раньше он не был таким сдержанным и отчужденным. Он любил нас, и мы это знали. Теперь он так далеко, что совсем нас не видит.

— Верно, — поддакнул Лео. — Прежде папа хоть иногда смеялся, а то и обнимал нас. Даже хмурился, когда мы его раздражали. А сейчас совсем ничего… Он словно боится сказать или сделать что-то такое, что может показаться несерьезным.

Мэри Роуз, вошедшая несколькими минутами раньше и ставшая невольной свидетельницей разговора, поняла, что больше не в силах этого слышать, — Где ваши кузены? — с вымученной веселостью спросила она.

— Отправились на кладбище, — пояснил Макс. — Грей-сон обожает кладбища. Придумывает истории о тех, кто там похоронен. Хотя сегодня и неподходящий день для гулянья — слишком холодно, никто не хочет пропустить его рассказ.

— Никто, кроме вас.

— Все и без того достаточно страшно, — буркнул Макс. — Не хватает только сказок Грейсона.

— Ладно. Тогда мы вчетвером поедем кататься. Вначале дети не выказали энтузиазма, но потом Мегги, заметив смертельную бледность мачехи и ее решительно вздернутый подбородок, поспешно кивнула:

— Вы правы. Это позволит нам немного забыться. Ну, же, Макс, Лео, хватит ныть! Двигайтесь быстрее!

Обнаружилось, что лошадей хватит на всех, если Мэри Роуз отважится оседлать Гарта, могучего жеребца Дугласа.

— На этот раз я спою другую песню, поскольку ему, очевидно, не понравилась прежняя, — сказала она.

Гарт, гигантский вороной конь, только злобно поблескивал глазами. Седлая его, Мэри Роуз пела одну песенку за другой, и, как ни странно, он позволил взнуздать себя.

— До чего же он велик, — прошептала она, чувствуя, как сердце забилось сильнее. Дети уже сидели в седлах.

— Мэри Роуз, он ничего вам не сделает? — встревожился Лео.

— Я хорошая наездница. Только никаких скачек. Договорились?

Они растянулись недлинной процессией, пока не выехали в поля. День выдался пасмурный и холодный, и Мэри Роуз скоро продрогла.

— Надеюсь, всем тепло?

— Бедный старина Рикеттс замерз, — пожаловался Лео, гладя мерина. — Надеюсь, он протянет зиму. Знаете, ему уже почти двадцать.

Мэри Роуз тоже на это надеялась. Как и на то, что сама доживет до весны.

Они проехали через Греппл-Торп, маленькую деревушку совсем рядом с Ла-Маншем. Мэри Роуз спросила:

— Хотите спуститься к воде?

— По-моему, лучше вернуться в гостиницу в Греппл-Торп и заказать горячего шоколада, — предложила Мегги. — Меня что-то знобит.