Невеста для Мрака

Оленева Екатерина Александровна

Увидев, как туча мух выползла из приоткрытого рта мертвеца, я не смогла сдержаться. Согнувшись в три погибели, избавилась от всего, что осталось от вчерашнего ужина. После чего приняла решение больше не рассматривать жертвы. Помочь им мой осмотр не сможет, а мне неприятно.

– Волкодлак и вдруг охотится не в полнолуние? – плюнул себе под ноги Таббар, закончив осмотр.

– Это не волкодлаки, – покачала головой Мел, – кто-то другой.

– В любом случае повозиться придётся, – резанул товарищей острым взглядом Джелрой. – А пока избавьтесь от трупов, пока луна не заставила подняться их самих. Выжившие после этого нападения есть?

– Нет. А если бы были?..

– Их пришлось бы убить.

Крестьяне болезненно дёрнулись.

Крутой мужик! Что ещё скажешь? Интересно, а если бы это его мать, сестру или дочь покусал волкодлак, был бы он столь же категоричен? Про любовницу и жену не спрашиваю – этих убил бы, не колеблясь, сомнений нет.

Воистину, полная добродетель, свято выполняющая свой долг так же ужасна, как и разнузданный, кровавый порок. Крайности сходятся, как половинки, замыкаясь в круг.

– Нужно дать родственникам хотя бы проститься!.. – начал, было, достойный человек, но Кассли его перебил.

– С чем? С чем ты предлагаешь им проститься? Вот с этой рукой? Или вот с этой ногой? Или вон с той вязанкой кишок, растянутых по всему переулку?

У меня возникло стойкое желание убить ублюдка. Я ведь уже почти справилась с тошнотой…

– Во имя милосердия, добрый господин, не препятствуйте нам, – мягко сказал Ланджой. – Пусть для всех, кому были эти люди дороги, они останутся теми, кем были, а не тем, что от них осталось. Кэнтар, Оукмар! Очищайте улицу.

Прислонившись к стене, я наблюдала, как ребята запихивают в мешок человеческие останки, привязывая их к телеге. Оукмар подходил первым и набрасывал на мертвеца дерюгу, скрывая его от глаз. Потом они вдвоём переплетали в саван тело, брали его, точно полено и тащили к тележке.

Если бы на месте этих несчастных, безымянных бедняков оказался бы какой-нибудь именитый лорд, помпы и реверансов было бы значительно больше. Но кому нужны люди из массовки? Взгляд любого зрителя способен уследить лишь за жизнью основных персонажей.

Очень жаль, что тварь не порвала в клочья вчерашнюю фальшивую музыкантшу. Её бы уж точно не свалили грязной грудой. Над ней бы справили пышную тризну.

За деньги не купишь счастье? Бред! За деньги можно купить всё. Хотелось бы верить, что лишь в этом мире, продажном и богомерзком, дела обстоят столь паршиво, а в мире лучшем перед ликом Творца все мы едины. Очень хотелось бы верить. Да вот только не верю я в посмертье. Ни в аду, ни в раю мы не просыпаемся. Все заканчивается там же, где начинается – здесь. И для мертвых уже не имеет никакого значения, чьё имя написано на их могиле, приходят ли к ней кто-нибудь поплакать. Это нужно живым, а мертвым все равно, потому что их больше нет. Ни внизу, ни вверху – нигде.

Джелрой и Оукмар стащили трупы в центр небольшой площади и принялись поливать их маслом.

– Помочь? – подала я голос.

– Держись-ка ты, куколка, подальше, а то как бы тебя позже саму гасить не пришлось.

– Я маг. Моя профилирующая стихия – огонь. Однако если вы предпочитаете повозиться подольше, не стану портить вам удовольствие.

Парни переглянулись. Оукмар кивнул:

– Валяй.

Странное это чувство. Всегда. Каждый раз – странное. Даже не поймешь, приятное или пугающее. Каждый раз, вызывая огонь, я боюсь. Боюсь, что он не отзовётся, не послушается, не откликнется. Или наоборот, нахлынет таким мощным потоком, что я не успею его перераспределить, подчинить, направить.

Меня много раз называли Повелительницей огня. Глупцы! Огнем владеть нельзя. Стихии не подчиняются людям. Просто по какой-то неведомой причине они соглашаются выполнять наши желания. Но я знаю, придёт день и час, когда с меня непременно возьмут плату.

Пламя послушно занялось. Высокое, яркое, оранжевое, оно поднималось с треском, охватывая человеческие останки с таким энтузиазмом, словно это и впрямь были сухие полена.

– Здорово! – с уважением и опасливым восторгом покосился на меня Джелрой.

В деревне атмосфера воцарилась тягостная. Оно и понятно. Почти в каждой семье за истекшие месяцы чудовище утащило чью-то жизнь. Люди были так напуганы, что даже днем не опускали ставен.

На нас, пока мы шли, опасливо косились, будто мы и сами были наполовину волкодлаками.

Простонародью никто не берётся разъяснять подлинной сути вещей, а незнание порождает слухи, сплетни и страхи. А жить в страхе и незнании плохо.

На свете есть три разновидности тварей, способных менять личину.

Первые – живые оборотни, или метаморфы. Это существа способны превращаться в зверя. Как правило, все метаморфы отличные маги, и полностью держат под контролем своё перевоплощенное тело. Способны превращаться в любое время суток, независимо от лунных фаз.

Ужас, который люди веками испытывают перед представителями оборотнических кланов, по большей части ничем не обоснован. Это предрассудки. Хотя, если вспомнить Миарона?.. Он был зверем по сути своей, в человеческой личине не меньше, чем в звериной.

Вторая разновидность оборотней – ликантропы. Самый опасный подвид. Именно он порождает массу тёмных легенд, вызывающих истерию. Большую часть времени ликантропы выглядят как люди, впрочем, и в человеческом своем облике они проявляют кое-какие странности, но, чтобы заметить их, нужно подобраться к ним очень близко. Во время полнолуния сознание покидает их и словно демон овладевает их телом. Без помощи извне эти существа очень опасны, ибо в звериной ипостаси одержимы лишь одной идеей: напасть, схватить, сожрать.

Ликонтрапия передаётся классическим способом, о котором можно услышать в любой легенде: через влажные среды организма – слюну, кровь и сперму. Правда, чтобы заразиться последним способом, нужно очень постараться. Ликантропы заразны только в период полных лун, а в животной форме они не испытывают сексуального влечения к жертве. Их подавляет гастрономический инстинкт. Так что самые распространенный способ распространения ликонтрапии всем с детства известный укус.

Третья разновидность оборотней, с которыми мы, предположительно имеем дело, это волкодлаки. Вопреки досужим вымыслам, не имеют к ликантропам или метаморфам никакого отношения. Метаморфы не становятся волкодлаками после смерти, хотя, поди, попробуй, переубеди в этом суеверных крестьян. Внешне волкодлаки напоминают гибрид волка с гиеной, передвигаются на задних конечностях, и при нападении полностью обескровливают тела. Как и любой мертвец, представляющий собой биомассу, не управляемую сознанием, волкодлаки бесстрашны. Да им попросту нечем бояться, мозг у них не функционирует. Ликантропа одолеть сложнее. Пусть и дремлющее, в нем присутствует человеческое сознание. А волкодлак – туп и прожорлив.