Невеста для Мрака
Шрифт:
– Я бессмертна, – в голосе монстра не было уверенности.
– Вот и проверим.
Я кивнула Кентару и Оукмару, делая им знак отвести клинки от шеи пойманного чудовища.
Командир кивком подтвердил моё решение.
– Уверена, что успеешь прикончить её до того, как она прикончит кого-нибудь из нас? – недоверчиво фыркнул Кассли.
– Рискованно это, – поцокала языком Мэл.
– Свяжите её, – распорядился Ланджой.
Джелрой стал связывать кисти чудовищу. Охотники держали оружие наготове. Все изрядно нервничали. С изъязвленного лица доставшейся нам пленницы безумно выпученными глазами глядело само зло – безрассудная, слепая разрушительная сила.
– Заткнись! – ткнул гадине в спину рукояткой кинжала Таббар.
Чудовище продолжало гнусно хихикать.
– Сказал – заткнись!
– А ты попробуй, заставь меня замолчать, человечишка? Заставь! Заставь! Заставь замолчать! Заставь…
Я ударила тварь коленом куда-то под дых, в район солнечного сплетения:
– Может мне удастся тебя заткнуть, радость моя?
Сомкнув пальцы на трухлявой, точно пень, шее чудовища, я заглянула в полыхающие бездной глаза:
– Только ещё раз хихикни, прикончу, не моргнув глазом, поняла?
Тварь медленно кивнула, спрятав клыки.
– Джелрой? Аркан!
Обвив шею чудовища верёвкой, я бросила охотнику свободный конец.
– Будешь хорошей девочкой, и всё кончится хорошо, – предупредила я нашего монстра.
Впопыхах мы вернулись на временную стоянку, собрали раскиданные пожитки и сели в седло. Тварь бежала впереди нас, передвигаясь на четвереньках, словно дикий зверь.
– Не нравится мне всё это. Ой, не нравится, – тяжело вздыхал Таббар.
Туман будто вознамерился проглотить наш небольшой отряд, обступив со всех сторон, а вместе с наползшим туманом всех охватило чувство тревожности, граничившее со страхом. Не оставляло гнетущее ощущение, что невидимое, насмешливое, злобное око терпеливо наблюдает, выжидая момент для нападения. Зло разлилось повсюду. Дышалось с трудом, со всех сторон слышалось надрывные, сипящие, захлебывающиеся всхлипы. Волосы липли ко лбу. Беспрестанное хихиканье безумной проводницы выводило из себя, но все прекрасно понимали – стоит начать истерить одному, ничем хорошим для всех это не закончится. Поэтому держались.
Чувствовалось, что-то назревает.
Таббар и Кентар держались за рукояти боевых топоров, Джейманн, Джелрой и Кассли в любой момент готовы были выхватить арбалеты, Мэл и Ланджой взвели курки огнестрелов.
Ну а я? Я была настороже, сама по себе оружие.
– Если что-нибудь случится, – послышался гортанный голос Ланджоя, – всем оставаться на местах. Кто побежит, пристрелю.
– Не побежим! – заверил Оукмар, растягивая толстые губы в широкой улыбке. – Уж будьте спокойны, мастер. В нашем случае бежать страшнее, чем оставаться на месте.
Всё началось с дуновения, очень легкого. Потом почудилось, что насмешливый, едва различимый женский голос зовёт меня по имени:
– Одиффэ!..
Судя по тому, как напряглись охотники, им тоже что-то мерещилось в тумане. Каждому своё.
Послышалось клацанье взводимых затворов.
– Осторожнее! В панике не перестреляйте своих, – предупредила Мэл.
Среди деревьев угадывались очертания женской фигуры с распущенными волосами. В одно мгновение показалось, что это Гиэнсэтэ Пайро-Нэйро, с позеленевшим лицом. В следующую секунду я уже видела мать, вернее, то, что осталось от неё после большого кострища.
Липкий озноб охватил тело, руки сделались словно ватные.
Стрела, сорвавшаяся с арбалета Кассли, понеслась в сторону тени, заставив ту стремительно исчезнуть. Длинные, до этого спокойно свисающие гибкие ветви ивняка в секунду оплели руки и ноги охотника, обернулись вокруг его шеи, сбивая мужчину с ног, и поволокли его по земле.
Надрывно завопили все: неожиданно пленённый Кассли, машущие топорами Таббар с Кентаром, перерубающие ветвистые плети. Но на месте одной лозы появлялось сразу четыре. Со свистом всё новые и новые ветвистые монстры стремительно неслись к охотникам, похожие на огромных плотоядных червей.
В очередной раз приходилось на опыте убеждаться: физической силой магию не одолеть.
Повинуясь мановению моей руки, вокруг друзей образовалось невысокое синее пламя, мгновенно опалившее те из отростков, что успели сжаться роковым кольцом, оплетя жертву. Древесные черви убрались в мгновение ока со странным, похожим на злобное шипение, свистом.
Охотники, трясясь от пережитого потрясения, нервно сбрасывали с себя обуглившиеся остатки лозы.
– Что это было, мать твою?.. – рыкнул Оукмар.
Что-то бестелесное продолжало окружать нас со всех сторон, но вселяться в деревья больше не торопилось. Нарвавшись на отпор, оно вновь заняло выжидательную позицию.
Кассли обернулся ко мне, зубы его обнажились в не самом симпатичном оскале:
– Спасибо тебе, пигалица.
– На здоровье, – кивнула я.
– Нужно идти дальше, – прозвучал голос Ланджоя. – Скоро начнёт темнеть.
– Тварь! – позвала я.
Гадина подняла голову и с того места, где у людей находятся лица, на меня глянули пустые глаза с алыми зрачками.
– Куда ты нас ведёшь?
Она в ответ снова захихикала. Тогда я снова ударила её. Хлестко, с размаху, со смачным шлепком отвешивая полновесную оплеуху. Голова страшилища замоталась, как у набитой тряпьём куклы. Схватив за вонючие, похожие на паклю волосы, я заставила гнусь запрокинуть голову:
– Или ты отведёшь нас в безопасное место, где мы сможет спокойно переночевать, или я убью тебя. Не так, как могут убить эти охотники. Убью по-настоящему.
Не желая быть голословной, я пропустила в ладонь частичку моей Силы, так, самую малость. От волос пленницы, зажатых в моей руке, повалил пар – набравшаяся в них влага мгновенно испарялась.
Глаза твари стали почти по-человечески осмысленными:
– Хозяйка Межи!.. – выдохнула она.
– Не поможет тебе ваша дьяволица! – дернул за верёвку Оукмар.
По счастью, он не понял истинной подоплеки происходящего.
Тварь зашлась в новом приступе безумного хохота.
– Тихо! – прикрикнула я. – Давай, поднимайся, шевелись. Время пошло.
Мы снова потопали вперёд, пугаясь, озираясь и напрягаясь.
Спустя час мы вышли к маленькому срубу с треугольной крышей. Покосившаяся веранда походила на раскрытый рот. Засохшие плети виноградника выглядели скрюченными пальцами, протянутыми к нам в голодном отчаянье. Окна в домике были такие маленькие и подслеповатые, что в них могла пролезть не всякая кошка. Высохшие вокруг сруба деревья, видимо, в бытность свою, принадлежали к хвойным – вся площадка вокруг дома была устлана мягкими желтыми иглами.