Невеста для Мрака
Шрифт:
Мятеж почти застал врасплох, но всё же удача сопутствовала мне. Бесконечные дожди заставили реку выйти из берегов, разрушила мосты, отрезая мятежников от продовольствия. Те несколько стычек, что произошли между моим отрядом и отрядом мятежников, закончились их полным поражением. Возможно, любовник Синьиэры и был прекрасным рыцарем и неплохим интриганом, но полководцем, говоря откровенно, оказался никаким. Не желая смерти своих вассалов, я пообещал полную амнистию всем тем, кто сдастся без боя. Этим мятеж и захлебнулся.
Помню в тот вечер, когда я подъезжал к Женскому Замку, его острые башни упирались в небо, словно копья и небо будто кровоточило. Внутренние покои освещало такое количество свечей, что от них делалось жарко.
Моя жена ждала меня.
– Я знала, что ты придёшь. Ты, Темный Король, сеешь лишь зло, приносишь людям горе и не можешь оставить ни клочка земли, на котором можно быть счастливым. Ты мне ненавистен. Думаешь, ты пришёл убить? Нет! Ты пришёл освободить меня. Я давно не боюсь смерти. Ты раз за разом уничтожал всё, что было мне дорого. Я любила твоего брата – ты убил своего брата. Я любила моего бедного герцога – ты убил и его. Будь ты проклят!
– Вы даже не раскаиваетесь, сударыня, в своей неверности?
– Неверности?! О нет! В отношениях с вами я была верна и постоянна. Я не стыжусь себя, напротив, полна гордости, что нашла в себе силы противостоять вам. Если бы мой план удался, вы не могли бы вершить новых преступлений. Вы знаете, Сиобрян, ваши поданные не просто не любят вас – они вас ненавидят. Пусть тот, кому когда-нибудь ты будешь доверять, тот, кому ты отдашь своё вероломное сердце, отомстит за всех нас – твоего отца, брата, казнённого отца моего ребёнка, за меня и за того, кому ты, чудовище, не позволишь родиться на свет. Я умираю без страха, потому что знаю, что рано или поздно Двуликие покарают тебя за твои преступления.
Если бы я мог, я бы хотел её помиловать, но Синьиэра не успокоилась бы, пока не добилась гражданской войны в моей стране. Да и рождение бастарда, который по праву рождения мог претендовать на трон моих предков, устраивать меня не могло. Я не стал устраивать казнь, ни к чему мне был публичный скандал. Я просто пережал ей горло потоком Дара, и она забилась в чёрном тумане, как пойманная в силок белая птица.
Синьиэра лежала передо мной, навеки юная, белокурая, с широко распахнутыми, глазами, устремлёнными вдаль, туда, за серые, почерневшие от чада и времени, балки. Я ничего уже не мог изменить.
– Я не любил её, – с тоской проговорил Дик**Кар*Стал в ночь. – Не любил, но после её смерти тосковал по ней до смертной боли. Тогда я поклялся себе, что с любовью для меня навсегда покончено.
Я не успела ничего ответить. Раздавшиеся в коридоре за дверью ругательства и торопливая беготня помешали мне.
Время близилось к рассвету и в этом крыле должна была соблюдаться тишина – как никак, короли почивают. Крики вряд ли могли быть хорошим знаком?
Шум за дверью усиливался:
– Что скажет король?! Какое несчастье! Что скажет король?! Какое несчастье!!!
Навстречу нам несся премьер-министр в ночном колпаке, в сопровождении парочки гвардейцев. Придворные заламывали в отчаянии руки:
– Ваше величество! Ваш сын!..
– Что?
– Сбежал!
Глава 19
В спальне опального принца разыгрывалось воистину уникальное, изумительное зрелище. Придворные упражнялись в актерской игре кто как мог, каждый по-своему пытаясь разыграть драму, но в итоге всё равно получался лишь фарс. Капитан стражи неистово рвал на себе волосы, маршал колотил себя по лицу кулаками, неизвестный мне юноша в элегантном костюме истерично бился головой (наверняка безмозглой, хоть и в пышных кудряшках) о деревянную перегородку. У распахнутого настежь окна толпились остальные ночные посетители. Они с пристрастием профессиональных сыщиков, внимательно, чуть ли не в лупу, рассматривали прикрученную к железным перилам балкона шелковую лестницу.
При нашем появлении все крики и разговоры смолкли. Глубокий ужас застыл на лицах.
– Ваше величество… – выдохнул премьер-министр.
– Все вон, – тихим, дрожащем от ярости голосом, повелел Дик*Кар*Стал.
Услужливо сгибая спины, пятясь задом, шагая чуть ли не на носочках, придворные покидали место происшествия.
Остался премьер-министр, начальник королевской стражи, маркиз Виттэр и ещё какой-то толстенький человечек с пышными усами.
– Ваше величество…
– Как вы могли? – Дик*Кар*Стал говорил тихо, но голос его дрожал от ярости, заставляя других трепетать от страха. – Как вы посмели его упустить?
– Ваше величество, я уверен, у юного принца были сообщники. Ему помогли!
– Благодарю вас, господин министр. Ни за что бы сам не догадался, не открой вы мне этой государственной тайны. Может быть, откроете и другую? Например, чем для нас это чревато? Молчите? Так я скажу вам – чем. Гражданской войной. Мне придётся потерять сотни, может быть, даже тысячи жизней, придётся усмирять бунтующих подданных, опустошать и без того изрядно оскудевшую государственную казну лишь потому, что вы не смогли предотвратить побег пятнадцатилетнего мальчишки. Ослы!
Дик*Кар*Стал не кричал, напротив, говорил очень тихо, чуть ли не шёпотом, но злость, плещущаяся в его голосе, жгла калёным железом.
– Ваше величество, я немедленно велю арестовать всех сторонников переворота!
– Ничего подобного вы не сделаете.
– Мы должны покарать, уничтожить…
– Нельзя всерьёз надеяться уничтожить таких людей, как МакНэллы, ФаерСтоки, МилЛэйны. Объявив на них охоту, мы только спровоцируем ещё большие беспорядки.
– Государь, думаю, следует выслать погоню за принцем, – предложил Виттэр. – Может быть, удастся перехватить его по дороге до того, как он достигнет Северных земель и поставит страну с ног на голову?
Дик*Кар*Стал согласно кивнул:
– Распорядитесь. Действуйте быстро, без ошибок и не поднимайте шумихи раньше времени. Идемте, сударыня, – взял он меня за руку, – я провожу вас.
Доведя меня до дверей спальни, Дик*Кар*Стал легко и отрешённо, совсем по-отечески, коснулся губами моего лба:
– Приятных снов, моя королева.
Взгляд его метнулся мне за спину, и он мягко отстранился. Обернувшись, я увидела маячившего в коридоре маркиза Виттэра.
– Маэстро?..
– Возвращайтесь к себе, сударыня. Поговорим утром. Меня ждут дела.