Невеста для Мрака
Шрифт:
Если через четверть часа я не выйду – за мной придут.
Если Миарон к тому времени не будет обращен в пепел, мне задут ненужные вопросы.
Я отстранилась, отступая на несколько шагов, игнорируя его протестующий рык.
– Ты забыл, учитель? Единственный танец, в котором я могу стать твоей партнёршей – это танец крови и боли. Ничего другого я предложить тебе не могу.
– Не можешь? Или не хочешь? Это разные категории.
Я видела, как зрачки его глаз из обыкновенных, человеческих, превращаются в вытянутые и острые, словно кинжалы – так бывает на начальной стадии трансформации у оборотней.
– На самом деле не так уж и важно, чего я на самом деле хочу, Миарон. Делать-то всё равно придётся то, что нужно.
– Тогда не тяни.
Ну, вот и всё. Сейчас я его убью.
По слухам, оборотню больше трехсот лет. Три с четвертью столетия он глядел по ночам в небо, по которому друг за другом, точно оголтелые, носились разноцветные луны.
Интересно, какого это, прожить так долго? Если вдуматься, триста лет – это ужасно много. Больше в жизни, чем я способна придумать, он пережил ещё до моего рождения.
Что я знаю о нём? Даже имя, которым мне представились, оказалось фальшивкой.
Под всеми этими клыками, когтями, лживыми речами осталась ли в тебе ещё хоть крупица человечности, Миарон-Грейстон? Да и на что мне твоя человечность, если я собиралась расправиться с собственной?
– Ты собираешься убить меня сегодня? – насмешливо поинтересовался он. – Или это оригинальная попытка сразить меня силой мысли?
Я ухватилась руками за толстенные звенья металлической цепи, удерживающей пленника. Они покрылись алыми всполохами и расплавленный металл потек вниз, словно мягкий воск.
Оборотень зашипел, как рассерженный кот, когда раскалённое железо прожгло его кожу, но в следующее мгновение рывком развёл руки в стороны – распавшаяся цепь со звоном упала к его ногам. Он и сам устоять не сумел, рухнул на четвереньки.
– Считаешь, я настолько слаб, что ты можешь проявить великодушие? – тихо рыкнул он, поднимая голову.
Я не могла оторваться от страшной пустоты в его нечеловеческих глазах.
– Мы ведь собирались веселиться, да? Согласись, так гораздо интересней.
Запустив в него первый огненный пульсар, я почти не сомневалась, что Миарону удастся уйти из-под удара. Но то, как ловко он сделал это, израненный и истощенный, не могло не вызывать восхищения.
Огненный смерч, отпущенный моей рукой, кольцами разошёлся по помещению, озаряя его яркой вспышкой.
Его язвительный хохот перешёл в угрожающий рык.
Тело метаморфа остановилось в той промежуточной трансформации, в которой это существо выглядело наиболее пугающее: лицо приобрело звериные черты, тело взбугрилось стальными мышцами, острые сизые когти украсили пальцы. Миарон со скоростью и ловкостью, невозможной ни для человека, ни для мага, перепрыгнул через несущийся на него огненный вал и остановился, раскинув в стороны руки, будто приглашая меня в объятия.
Мгновенно сплетя следующее заклинание, я швырнула в него огненной сетью, невидимой, но убийственной. Яркие оранжевые всполохи, словно зажёгшиеся в воздухе оранжевые звезды, окутали оборотня мерцающим коконом
По камере заметались струи огня, пламя билось о стены, разбиваясь, рассыпаясь ворохом огненных искр. Как это часто со мной бывает, каждая порожденная мной новая волна огня была смертоносней предыдущей. Долго противостоять подобному напору никто не мог. И израненный метаморф не казался мне исключением.
Когда он, наконец, пал, растянувшись на пыльном полу, я снова погрузила несущие пламя руки в его тело. Я чувствовала каждой клеточкой его сладкую, густую кровь. Моя Сила рвала его вены и артерии, грозила сокрушить даже кости. Никогда прежде я не вкушала такой вкусной, интенсивной боли, питающей меня, словно вода – траву. Эта боль была горячей и пряной, она звучала, как самая чистая, высокая, пронзительная нота.
Оборотень заорал, дробя камень плит непроизвольно выпущенными когтями на скрюченных пальцах.
Победа виделась несомненной.
Неровно, с перебоями, слабея с каждым ударом, стучало его сердце под моими руками.
А потом произошло что-то неожиданное и очень быстрое – сверкнуло, хлестнуло, свистнуло у самого уха. И вот уже моё горло сдавила удушающая цепь, а Миарон оказался недосягаемым у меня за спиной, прижимая к своей груди.
Достать его я уже не могла никак. Одно неловкое движение, и я и не просто задохнусь – мне оторвёт цепью голову.
Да, каким бы гадом не был Миарон, но силы духа, впрочем, как и звериной ловкости ему было не занимать. Он действительно словно кошка – как не бросай, все равно приземлится на четыре лапы.
Ухо обожгло его горячее дыхание, от которого по шее расслабляющей щекоткой пролетели мурашки.
– Красный цветок, ты – труп.
Вкрадчиво так.
Со всей возможной язвительной издёвкой…
Он резко опустил руку, с силой отшвыривая меня от себя, как шкодливого котёнка.
Мы замерли друг против друга. Я посредине комнаты. Он, прислонившись к стене.
Тело его представляло собой сплошную глубокую рану. При каждом вздохе сильнее лилась кровь.
Пламя вокруг плясало не уставая.
Вся картина напоминала преддверие Бездны.
Ненависть и влечение, отвращение, похоть, отголоски чего-то, отдалённо напоминающего нежность – всё смешалось в одну гремучую, непонятную для меня смесь.
– Ну что, куколка? – голос его осип настолько, что почти превратился в хрип. – Твой танец мы сплясали – ты проиграла. Вернёмся к прерванному ранее варианту?
– Боюсь, ты не со всем в форме, – заюлила я.
– Опять ты меня недооцениваешь, – укоризненно покачал он головой.
Что ж, наверное, если уж я не могу убить его, следует попытаться вытащить? Да, боюсь никто не скажет про меня: «Последовательная девушка». Ну да и ладно. Плевать.