Невеста для сердцееда
Шрифт:
— Я была… я дум… — Она яростно покачала головой. — Нет, я н-не м-могу об этом говорить.
С улыбкой лорд Дебен взял у нее из рук веер и стал обмахивать ее пылающие щеки.
— Об этом я уже догадался. Точно такой же вид у вас был вчера вечером, когда мы с вами расстались.
Тут Генриетту пронзила ужасная мысль.
— Не хотите же вы сказать, что другие люди, всего лишь взглянув на меня, тут же догадаются о том, что мы делали с вами вчера за закрытыми дверями? Кто-нибудь видел, как мы с вами ходили в ту
— Не беспокойтесь. У меня большой опыт по части ухищрений и заметания следов. Люди могут заподозрить нас лишь в легком флирте, но ни в чем большем, уверяю вас.
«Ни в чем большем», потому что в качестве своих любовниц лорд Дебен предпочитал видеть только самых прекрасных и утонченных женщин. Он не растрачивал время на нескладных и ничем не примечательных дебютанток. Генриетта с ужасом осознала, что, увидев ее порхающей по комнате с мечтательным выражением на лице, все вокруг решат, что она без оглядки влюбилась в Дебена. И станут сочувствовать ей.
Вернее, именно так все и подумали бы, если бы он не последовал за ней на этот непривлекательный прием, не имея приглашения и создавая впечатление, что она самая привлекательная особа из всех присутствующих на вечере.
Он все продумал.
— Благодарю вас, милорд, — произнесла Генриетта, искренне радуясь тому, что он внушил всем, будто не может и дня прожить без нее. Ей придется научиться справляться с трепетом в груди, дрожью в ногах и румянцем.
Дебен небрежно пожал плечами:
— Наша задача в том и заключается, чтобы заставить всех как можно больше говорить о нас. Прошлой ночью вы положили этому хорошее начало, когда подошли ко мне, осмелившись прервать то, что прочие полагали серьезной дискуссией. А я не осадил вас, как обычно поступаю с теми, кто ведет себя дерзко, улыбнулся, взял вас под руку и увел прочь. Прилюдно выказал свое расположение, что должно было значительно подогреть интерес к нам.
— Но в таком случае… — она нахмурилась, — вам вовсе незачем было давать мне урок поцелуев.
Дебен лениво улыбнулся:
— Вы предпочли бы, чтобы я этого не делал?
Щеки Генриетты, и без того уже красные, еще сильнее залились румянцем. Она бросила на него взволнованный взгляд, нашла спасение в глотке шампанского, тем самым выиграв немного времени на обдумывание ответа.
Дебен тихонько засмеялся:
— Думаю, нет. И я об этом не жалею. — Подавшись вперед, он прошептал ей на ушко: — Вы такая сладкая, мисс Гибсон. С нетерпением жду момента, когда смогу снова отведать вас на вкус.
Генриетта поперхнулась и закашлялась. Граф тут же достал откуда-то безукоризненно белый шелковый носовой платок и протянул ей, чтобы она могла по крайней мере прикрыть рот и подбородок, пока кашель не утихнет.
— Мы на несколько ночей отсрочим этот момент, — продолжил он, когда она успокоилась. — Несколько последующих встреч я буду
— Вот как? То есть я хотела сказать — разумеется! — Она промокнула платочком несколько капель шампанского, попавших на колени. — Нам вообще не стоит больше уединяться. Я и подумать не могла, что между нами может произойти что-то столь шокирующее, лорд Дебен, я…
Он приложил палец к ее губам:
— Не беспокойтесь, малышка. В ближайшее время я намерен заниматься с вами любовью исключительно посредством слов. Уединяться за закрытыми дверями для этого не потребуется.
Глава 8
— Заниматься со мной любовью? Посредством слов? Не уверена, что понимаю вас.
Генриетта бросила на него опасливый взгляд, а Дебен тем временем намотал на палец прядь ее волос.
— Я могу, например, сказать, как нравятся мне ваши волосы, — произнес он соблазнительным голосом, прежде чем позволил локону снова упасть ей на шею.
Тут Генриетту осенило. Его тон в сочетании с этим жестом произвел на нее ничуть не менее возбуждающее действие, чем оказало бы скольжение пальца по шее.
— И это, между прочим, правда. Я никогда не делаю комплиментов, если не имею в виду того, о чем говорю. Вам об этом известно, не так ли, моя сладкая?
— Н-неужели?
Она действительно узнала об этом после их ужасной совместной прогулки в парке. Он сообщил тогда, что находит ее нос слишком большим, и поэтому она не может считаться красавицей. И ведь это правда. Ему вообще не следовало об этом упоминать.
— А теперь чем вы рассержены?
— Не знаю, — солгала она, не желая признавать, что ее до сих пор мучают последствия его радикальной честности. — В моих волосах абсолютно ничего особенного. Они просто русые.
— Но они вьются от природы, стимулируя фантазию мужчины, провоцируют воображение, что, проснувшись поутру, первое, что он увидит, будут рассыпанные по подушке волосы.
Генриетта густо покраснела и запротестовала:
— Вы не можете знать, от природы ли вьются мои волосы или нет. И уж точно не в состоянии вообразить, как они выглядят с утра.
— Напротив. К концу вечера искусственно завитые волосы распрямляются, а в комнате с повышенной влажностью это происходит еще быстрее. Но в ту ночь на террасе, когда мы с вами познакомились, ваша шевелюра просто фонтанировала энергией.
— Хотите сказать, мои волосы были в полном беспорядке.
Дебен отклонился назад, положил одну руку на спинку стула Генриетты и, склонив голову набок, принялся внимательно рассматривать ее.
— Зачем вам нужно обязательно истолковать комплимент так, чтобы он звучал как критика? Вам следует научиться принимать похвалу как должное, а не ерзать на стуле, будто я сказал вам что-то непристойное.