Невеста герцога
Шрифт:
— Со мной, — сказал он.
Она тупо уставилась на него. Точнее, у нее был такой вид, словно она сомневалась в его уме.
— Прошу прощения?
— Вы можете сказать, что были со мной, — пояснил он.
Теперь ее лицо приняло скептическое выражение.
— Мама будет в восторге, но никто больше не поверит.
Томас не совсем понимал, почему он почувствовал себя задетым, однако это придало его голосу ледяные нотки.
— Вы не могли бы пояснить, что имеете в виду?
Амелия издала смешок, но он
— Так вы серьезно?
— А вы подумали, я шучу?
Она сжала губы, смутившись на мгновение.
— Конечно, нет, ваша светлость.
Он не стал напоминать ей, что его зовут Томас.
— Но вы должны понять и мою точку зрения, — продолжила она, когда он уже решил, что больше ничего не последует. — Вы когда-нибудь приглашали меня в Белгрейв?
— Вы постоянно торчите там.
— И вижу вас минут десять, от силы пятнадцать, когда вы особенно снисходительны.
Он недоверчиво уставился на нее.
— Вы были более сговорчивы, когда считали, что я пьян.
— Но вы действительно были пьяны.
— Не важно. — Он склонил голову, сжав пальцами переносицу. Проклятие, что прикажете делать со всем этим?
— У вас болит голова? — поинтересовалась она.
Он поднял глаза.
— Вы всегда так делаете, — она изобразила его жест, — когда вас беспокоит голова.
Он столько разделал это за последние двадцать четыре часа, что удивительно, как это у него на переносице не появился такой же синяк, как под глазом.
— Меня многое беспокоит, — буркнул Томас, но у нее был такой огорченный вид, что он счел нужным добавить: — Я не имею в виду вас.
Ее губы приоткрылись, но она воздержалась от комментариев.
Томас тоже молчал, и прошла целая минута, прежде чем она удрученно сказала:
— Пожалуй, нам придется поехать. В Белгрейв, — уточнила она в ответ на его вопросительный взгляд. — Хотя вы, наверное, думали, что мы могли бы просто покататься по окрестностям часок-другой, а потом вернуться домой.
Вообще-то он так и думал. Конечно, ее репутации не пошло бы на пользу, если бы эта прогулка стала достоянием гласности, но почему-то это казалось наименьшей из его забот.
— Но вы не знаете мою мать, — добавила она, — как ее знаю я. Она пошлет кого-нибудь в Белгрейв. Или приедет сама под тем или иным предлогом. Вроде того, чтобы позаимствовать книги из библиотеки вашей бабушки. А если она приедет и не застанет меня там, это будет катастрофа.
Томас чуть не рассмеялся. Его удержало только то, что; это было бы крайне оскорбительно по отношению к ней, а у него еще оставались принципы, которыми он не мог пренебречь, даже если весь мир вокруг него рушится.
Но право, на фоне вчерашних событий — появления его блудного кузена, угрозы потерять титул, дом и, возможно, даже одежду, какая была на нем, — переживания по поводу запретной сельской прогулки казались
Хотя так ли это? Он больше ни в чем не был уверен.
— Я понимаю, что это только ускорит церемонию, оговоренную десятки лет назад, но, — тут ее голос дрогнул, и его сердце пронзил укол вины, — вы этого пока не хотите. Вы ясно дали это понять.
— Это неправда, — поспешно отозвался Томас, не погрешив против истины. Но так было. И они оба это знали? Глядя сейчас на нее, на белокурые волосы, блестевшие в утреннем свете, в глаза, казавшиеся почти зелеными, он не понимал, почему так долго откладывал свадьбу.
— Я сама не хочу, — произнесла она почти шепотом. — Во всяком случае, не хочу такую свадьбу как торопливую попытку залатать прорехи. И так никто не верит, что вы действительно хотите жениться на мне.
Томас хотел возразить, сказать, что она говорит глупости и воображает вещи, не соответствующие действительности, но не мог. Нельзя сказать, что он обращался с ней плохо, но и не обращался хорошо.
Он обнаружил, что смотрит на нее, на ее лицо, словно он никогда не видел ее раньше. Она была очаровательна во всех отношениях. И могла бы быть сейчас его женой.
Но мир теперь был совсем не тем, что вчера, и Томас больше не был уверен, что имеет на Амелию какие-либо права. И видит Бог, ему меньше всего хотелось везти ее в Белгрейв. Хотя это было бы забавно. Он мог бы представить ее Джеку с большой дороги! Он даже вообразил себе разговор, который мог бы состояться между ними.
— Познакомьтесь с моим кузеном, Амелия.
— Вашим кузеном?
— Ну да. Он мог стать герцогом.
— Выходит, вас двое?
— Отличный вопрос.
Не говоря уже о других вопросах, которые неизбежно возникнут, в особенности: каково состояние их помолвки?
Милостивый Боже! Было от чего прийти в смятение, и его мозг, еще не оправившийся после вчерашних возлияний, отказывался думать на эту тему.
Было так легко настоять на том, чтобы не ехать в Белгрейв. Томас привык принимать решения, а она привыкла подчиняться. Главенство его желаний не показалось бы чем-то необычным.
Но он не мог этого сделать, во всяком случае, сегодня.
Может быть, мать не стала бы искать ее. Возможно, никто никогда не узнал бы, что Амелии не было там, где она сказала.
Но Амелия бы знала. Она знала бы, что она смотрела ему в глаза, объясняя, почему ей нужно поехать в Белгрейв, а он оказался слишком черствым, чтобы считаться с ее чувствами.
И он знал бы, что обидел ее.
— Очень хорошо, — решительно произнес Томас. — Мы поедем в замок Белгрейв. — В конце концов, это не коттедж. Они наверняка смогут избежать встречи с Одли. В любом случае он, наверное, еще спит. Он не похож на раннюю пташку.