Невеста из ниоткуда
Шрифт:
– Ябетники, говоришь? – С помощью Велесия княжна натянула сарафан – узкий, в талию, синий, с многочисленными серебряными пуговицами. – Ладно, возьмем ябетников.
– Я, госпожа, мигом метнусь, позову.
– Метнись, метнись. Только давай поскорее, и это – по-тихому все спроворь, зачем нам глаза лишние?
Женька проводила покрасневшего парня взглядом: ну ведь – Майкл, вылитый Майкл!.. Может, и с ним чего сладится – почему бы и нет? Дела делами, а развлекаться-то как-то надо… тем более – если хочется. Что в этом плохого-то? Велесий-то наверняка доволен будет, да и сама она… Лишь бы
Дразня юношу, Женька и сама не заметила, как угодила в свои же собственные сети, распалилась так, что при одном виде Велесия внизу живота ее вспыхивал томительный жар! Хотелось, хотелось, чего уж тут. Единственное, что сдерживало княжну, – возможные нехорошие последствия для парня, отправившийся же в поход муж ничуть не смущал, и вовсе не потому, что далеко был, а потому что язычник – официальных наложниц полным-полно, да и кроме Малинды-Женьки еще пару-тройку жен брать собрался, чего ничуть не скрывал, – а что взять с язычника-то? Хотя, конечно, юная княжна вовсе не была бесчувственной чуркой и супруга своего царственного уважала… правда, вот насчет любви… гм-гм.
Но! При всем при этом – ему с наложницами кувыркаться можно, как и жен многих иметь – а она-то, Женька, чем хуже? Получается какой-то гендерный расизм, неравноправие полов – так выходит.
А вот фиг вам, ханжи поганые! С кем хочу, с тем и спать буду!
У крыльца ждала смирная белая лошадь, как ее раньше кликали, Женька не ведала, прозвала по-своему – «Виски». Ну, раз «Белая лошадь», так как же еще ее звать-то?
Приосанившись, княжна спустилась по крыльцу вниз, уселась в седло с помощью служек, оглянувшись на ябетников, да на гридей глянула – молодцы, хоть куда, любо-дорого посмотреть. Плечистые все, подтянутые, в кафтанах добротных, узких, из-под кафтанов рубахи торчат длинные, по подолу расшитые щедро, на ременной перевязи – мечи в переплетенных ножнах, кольчуги, правда, не одели – не война, чай, не на рать собралися, шлемы тоже не взяли – шапки у кого какие – варяжские кожаные мурмолки, суконные, с меховой опушкою, шитые.
Двинулись не торопясь, солидно. Впереди два воина – за ними княжна молодая, остальные – позади. Народишко кругом кланялся, здравицы кричал – любят на Руси задницу-то власти лизати.
Когда миновали ворота, Женька придержала лошадь да велела ехать к пристани через луг, где оставить коней, а дальше уж – пехом. Как простые.
– Держаться всем скромненько, в глаза не бросаться. Пусть думают – я простая боярышня, а вы – мои слуги… или сами по себе, так, по рынку зашли прошвырнуться, джинсы дешевые прикупить.
Торжище шумело невдалеке от причалов, покачивались на днепровской волне многочисленные ладьи.
– Велик, – обернувшись, тихонько позвала дева. – Ну и где тут какие купцы?
Юноша подбежал со всею поспешностью, ревниво отодвинул ябетника плечом, показал:
– От тут вот, у самых сходней – армяне, там, с поволоками да посудой златой, – ромеи, а вон на тех рядках, с конями – гости булгарские.
– А варяги, ладожане где?
– А тем еще рано, госпожа
– Недели через две, говоришь? – Женька вскинула очи. – А тогда о каких же ладожанах-варягах видоки наши языками плели?
– Так, верно, о местных, киевских, госпожа, – посторонясь – какие-то люди вели только что купленного коня, – повел плечом вьюнош.
Княжна недоверчиво хмыкнула:
– Варяги киевские – это я понимаю, тот же Свенельд, дружина его, а вот ладожане… славяне ильменские – и эти в Киеве живут?
– Да живут иногда, – охотно пояснил Велесий. – Зиму пережидают да ромеев с товарами ждут. Сейчас вот накупят паволок да злата-серебра – и к себе.
О гостях ильменских Велесий по просьбе княжны навел справки в тот же день. Явился к вечеру, скромненько возникнув в дверях. Женька уже отобедала и теперь, скинув туфли и блаженно вытянув босые ноги, возлежала на ложе в своем любимом варяжском наряде – тонком плиссированном платье с короткими рукавами и легкой тунике с лямками – да щелкала грецкие орехи.
– А, Велик! Хорошо, что пришел. Квасу хочешь?
– Не откажуся. Жарко, госпожа моя, упрел.
– Жарко – да. Эх… шортики бы короткие одеть, топик… Так нет, парься тут в двух платьях. Ну, садись вон, на лавку, сам себе наливай да докладывай – чего накопал?
– Нынче ильменских зимовало мало, – поставив опустевшую кружку, доложил юноша. – Да и те, что были, с Рогвольдом-варягом одним караваном ушли, еще до того, как увели девок. Не было ильменских. Кривичи были. Дев пропавших родичи, земляки. Да они, кривичи-то, еще к себе в Смоленск не уплыли, здесь торгуют.
Княжна подалась вперед:
– И-и-и?
– Соседей поспрошал с осторожкою – никаких девок не видели. Думаю, еще нужно там походить, кривичи-гости здесь, в детинце, живут, в корчме близ ворот дальних. А ильменские только через пару недель явятся, пока у них там лед на реках растаял, пока поплыли, пока в пути… Ябетников я на торгу выставил. Как девок кто будет торговать – враз узнаем.
Княжна с сомнением покачала головой:
– Не думаю, что похитители уж такие дураки, чтоб тут же, на глазах, торговать краденым. А вообще, куда они девчонок деть могут?
– Да купцам ромейским продать – куда ж еще-то? – не выдержав, расхохотался юноша.
– А купцы ромейские, значит, с охотою краденое купят?
Велесий озадаченно хлопнул ресницами и пояснил, что если за бесценок, то, конечно, купить могут, но – далеко не все. Они и так тут, на торгу, барыш неплохой имеют, зачем им краденый товар? Узнают – не оберешься хлопот. Если только осторожно все, тайно.
– А если не купцам? – подумав, спросила Женька. – Если не продавать девок, а их… ну, типа в личное пользование, наложницами там, служанками.
– В Киеве-то?! – ахнул отрок. – Не! Сразу ж откроется все, у людей, чай, глаза-то на месте.
– Ну да, ну да… – Юная княжна побарабанила по столу тонкими, в перстнях и кольцах, пальцами. – Украдешь для себя – не спрячешь. Значит, только – продать. Если сами не убежали.
– Бежати-то им, госпожа моя, некуда.
– Да помню, ты говорил уже. Продать, продать… или – еще как-то? Ну, ты же местный у нас! Думай!