Невеста каторжника, или Тайны Бастилии
Шрифт:
— Бофор — первый чиновник в государстве, маркиза…
— Но важнее всего то, что он брат незабвенной Серафи, — сказала маркиза с едва заметной усмешкой. — Только не забывайте, ваше величество, что этот брат мучил, терзал, а может быть, и лишил жизни любимую вами женщину!
— Остановитесь, маркиза!
— А вы уважаете и любите этого герцога только за то, что он брат прекрасной Серафи! Но я смотрю иначе на этого человека, ваше величество. И так как я не хочу терпеть от него неприятности, то остается лишь одно средство успокоить меня — это изгнать его.
— Ну, прошу вас, маркиза, не обращайте внимания на вражду герцога, и она сама собой прекратится. Я все отдаю в ваши руки, друг мой. Я не могу без вас жить, а вы, чтобы мучить меня, выдумываете угрозы…
— Другими словами, ваше величество, вы не имеете мужества противостоять этому человеку? Так вот каково положение дел! По крайней мере, эта беседа показала мне, какое влияние и какую силу имеет этот человек… Вы не любите его, я знаю, следовательно, вас привязывает к нему привычка.
— Называйте наши отношения с ним, как хотите, маркиза, но я не намерен изменять их.
— И его жестокость и деспотизм не могут поколебать вашей привязанности… Этот герцог, должно быть, и в самом деле умеет держать в руках людей. А вы знаете, что он заключил в тюрьму несчастного Марселя и старался лишить его жизни?
— Это только предположения, одни предположения! Я не могу приписать герцогу таких поступков.
— А если он все-таки сделал все это?
— Это было бы ужасно!
— К сожалению, и мать и сын умерли. Герцог позаботился о своей безопасности — их смерть избавила его от двух самых главных свидетелей его изуверства, и теперь никто не может доказать его виновность. Но мне никто не запретит верить в то, что герцог, называющийся вашим двоюродным братом, мучил и лишил жизни свою сестру, которую вы когда-то так любили. Мне никто не запретит утверждать, что этот самый герцог преследовал Марселя, вашего сына, повелев убить его в дороге.
— Это тяжкое обвинение, маркиза! Ваше воображение рисует такие ужасы…
— К сожалению, у меня нет под рукой доказательств, но я уверена, что они у меня будут.
— Не ищите доказательств, маркиза, я не хочу этого.
— Ох уж этот герцог Бофор! — с иронией в голосе воскликнула маркиза. — Если бы он был женщиной, то я бы начала ревновать и позавидовала бы его влиянию. Но поскольку он мужчина, постольку мое единственное желание — изгнать его. Но… Нет, ваше величество, вы правы, это недостойно меня. Я буду ждать до тех пор, пока вы сами не изгоните его. И тогда я вам скажу: я удовлетворена, ваше величество! Только вам следовало раньше послушать моего совета.
— Это ваше решение, дорогая маркиза, успокаивает меня. Оно совершенно достойно вас, — с облегчением сказал Людовик. — Сегодня, как и всегда, я предоставляю вам право председательствовать на заседании Совета министров, а сам с маршалом Ришелье отправляюсь на прогулку.
Людовик поцеловал руку маркизе, и она, улыбаясь, проводила его до дверей.
Как только король вышел от маркизы, в другую дверь к ней вошел аббат Берни, пожилой человек с продолговатым серьезным и гладко выбритым лицом. Аббат
Аббат поклонился маркизе и подошел к ней ближе.
— Вы были правы, господин аббат, — сказала маркиза. — Все так и случилось, как вы сказали.
Берни вопросительно взглянул на маркизу.
— Разве вы забыли наш вчерашний разговор? — с улыбкой спросила маркиза. — Я могу вам напомнить — мы говорили о герцоге…
— О герцоге Бофоре! Да, да, я припоминаю, маркиза. Я откровенно сказал вам, что герцог вполне уверен в расположении короля. Действительно, маркиза, я бы посоветовал вам быть уступчивее с герцогом… — Берни незаметно наблюдал за впечатлением, которое производят его слова.
— Уступить? — воскликнула маркиза, гордо выпрямляясь. — Вы шутите, господин аббат. Вы же сами передали мне дерзкие слова герцога обо мне. Мужчина, который таким образом оскорбляет женщину, никогда не будет ею прощен. Да! Я сделаю вид, что все забыла, и даже буду ласково обходиться с ним, но только для того, чтобы вернее погубить его. Ведь он осмелился говорить генералу Миренону, брату покойного коменданта Бастилии, и начальнику Версальского войска, что я своим положением при дворе обязана ему, герцогу Бофору… Клянусь всеми святыми, господин аббат, что герцог поплатится за это!
Берни очень понравились эти слова — он был одним из немногих недругов герцога при дворе.
— Я опасаюсь, что король будет противиться свержению герцога, маркиза, — сказал он задумчиво. — Да и не один король…
— Что вы хотите этим сказать?
— У герцога много приверженцев при дворе…
— Приверженцев? Его только боятся, и больше ничего.
— Этого вполне достаточно, чтобы разрушить ваши планы. Если человек окружен друзьями своего врага, то он легко сделается их жертвой.
— Предоставьте мне позаботиться, чтобы этого не случилось! — сказала маркиза с такой самоуверенностью и гордостью, будто ее враги уже лежали у ее ног.
— Вспомните графа Монрэпуа, маркиза, этого влиятельного министра, — он приверженец герцога. Вспомните министра финансов Орри, того, который при всяком удобном случае чинит вам разные препятствия, — он тоже орудие герцога. Вспомните, наконец, Амело, министра иностранных дел, — и он принадлежит к партии герцога.
— Все это я давно заметила, господин аббат. Но можете ли вы все это доказать?
— Я головой ручаюсь, что все вышеназванные господа служат герцогу, что они от него зависят, что у них бывают тайные встречи во дворце и что они образуют партию, которая сумеет помешать любому в исполнении его планов…
— В таком случае этих министров надо удалить и заменить другими…
— Это было бы самым чувствительным ударом по герцогу, — сказал аббат.
— Вы полагаете? — спросила маркиза.
— Такая мера значительно уменьшила бы силы герцога…
— Это удовлетворило бы меня некоторым образом. Сейчас будет заседание Совета министров. Министры уже в желтом зале…