Невеста Крылатого Змея
Шрифт:
И будет летом новый праздник в Гнездовье. Много их еще впереди, много солнечных дней и теплых лунных ночей.
Да хранят Светлые Боги эту родную, милую землю во веки веков!
Глава 25. Круголет (задушевные сказы)
Горьки родины, да забывчивы
Большой Кот дымчатого окраса развалился на ворсистом половике, жмурился от удовольствия, сказки сказывал детишкам:
— Ну, что разбаловались, мышатки мои? Али не чудна басенка? Слухайте тогда дальше… А третья девица молвит: «Ежели на мне женится Князь, рожу ему трех сыновей, у каждого по колено ноги в золоте, по локоть руки в серебре, во лбу красно солнышко, а на затылке светел месяц».
— После грустное станет, — заныла Аринушка, дергая «Пушистую няньку» за хвост. Беззлобно, но ощутимо.
— Как начнется, так и кончится все худое, надобно и про печаль слушать В жизни тоже, небось, не один лишь мед, — строго постановил Радмир.
Аринушка только вздохнула и поближе к Леде подсела:
— Я за маменькой соскучилась, отвезите меня домой.
Кулачками глазки натерла, вот-вот заплачет маленькая. Леда девочку на колени усадила, подула на пушистые волосики у лба.
— Погости у нас еще, заинька! Скоро мамочка тебе братишку добудет…
— Не хочу братишку, девочка куда уж лучше, я с ней буду в куклы играть, буду ее сама нянчить!
Губы надула, брови соболиные свела, точь — в течь Радуня по младости. Леда только вздохнула, растрогалась:
— Пряничка хочешь еще? Или тебе молочка принести, а, может, калачика? Леденец еще есть — конь золотой, да вредно часто грызть, зубки заболят…
— Не хочу сладкого коня, хочу к маменьке!
Большой дымчатый кот открыл голубые очи и картинно зевнул, хвастаясь острыми зубищами:
— Дайте мне сюда эту плакалку, я ее зараз съем!
Аринушка только носиком шмыгнула, вроде, не пужнулась ничуть:
— У меня тятенька — Медведь, он всех за меня побьет. Я у него самая любимица. Вот нажалоблюсь на тебя, будешь знать.
Милаш заурчал, захихикал, катаясь по половикам, забормотал в длинные усищи:
— Эко страшно! Я на дерево залезу, только и видали меня.
Аринушка подумала немножко, лобик поморщила и рассудила здраво:
— Ты шибко толстый вырос, под тобой ветка подломится и бегать ты давно не мастак, тебя даже мыши не трусят. Обленился совсем. Наверное, старый стал. Помрешь, поди, скоро. Я хоронить не приду, не жди!
Кот лапой прикрылся, будто бы в слезах затаил горькую обиду:
— Заступись, Матушка, обижают… Мррр…
Леда улыбалась, покачивая головой. Как тут не заступиться:
— Ты, Аринушка нашего друга не строжи, он вам — малышам, сколько песенок спел, сколько сказочек рассказал… Так он вас любит-голубит, а вы его то за хвост, то стариком кличете. А Котик наш в самом расцвете сил. Только пару лет как остепенился, а то был и сам шалун.
— А что скушать меня грозится? Мне то слышать не любо…
— Так ведь шутит Милаш!
— Вот я тоже шучу!
— Ох, же ты стрекоза…
Марусенька завозилась на постельке, захныкала. Леда торопко поднялась с лавки, вынула дочку из колыбельки, приложила к груди:
— Спи моя Брусничинка, спи, сладкая…
Черемухой пахнуло из растворенного окна. Ветреный день был, а к вечеру вроде бы поутихло. Как же там Радунюшка, мается уже сутки, с утра Михей за своей «знаткой» матушкой отправился, должна бы уже помочь. Давно свекровушка нагадала, что на сей раз мальчик в семье будет, да только крупненький — Аринушке не в пример, та легко выскользнула. Всем бы так родить.
Марусенька приоткрыла синие глазки, удостоверилась, что мамочка рядом и снова заснула. Леда не спешила девочку укладывать, сама отдыхала, держа ее на руках, с улыбкой поглядывала на сына. Большой уже стал Радмир. И весь-то пошел в отца. Не по годам суров и умен. День ото дня крепче и здоровее, а на плече и груди все явственнее проявляются черты древнего рисунка. Вот уже и крылья можно различить и выступы на броне… Высоко полетит этот Змей. На страх врагам, на радость тем, кто доверился и защиты ждет.
Мала еще Брусничинка, не знает, каков у нее славный братец. А скоро и у Арины Михеевны народится близкая родня. Хотя Аринушка сама сдачи даст и еще, пожалуй, будет за братика горой стоять. В мать пошла или в бабку Арлету. Та за эти годы раздалась, огрузнела, вроде тише стала, как заростающая речная старица. Все утряслось, все сложилось — и дочь счастлива за добрым мужем и Боги дают сил внучаток понянчить да на племянников порадоваться.
Скоро вернется из Нижнего мира Радсей. Доченьку приведет — рыженькую Златицу
— баловницу. Вот уж кто шалунья и егоза! Истоскуется за долгие месяцы в Подземном царстве, а как выпустит Дед на вольную волюшку под ясным солнышком порезвиться, так знай только держи. Один Кот на нее управу имеет: — А, ну, капризы долой, а то сказочки не слыхать!
Враз присмиреет Огненная Царевна. А вот матушку ее горделивую так и не видали больше. Не любит показываться на свет, Радсей шептал, что и дочку с неохотой отпускает, да спасибо ей и на том, что преград не ставит. Любит Радсея, любит их доченьку златовласую и ясноликую. Отрывает от сердца на три летних месяца, как повелели Высшие Силы, которым подвластно все.
Тяжелым шагом в горницу взошла сама Арлета, погладила по головушке смурную внучку, сунула ей в ротик подсоленный ржаной сухарик.
— Пойдем ко мне, милая, я тебя уложу.
— Бабушка, позабавь про «волосики-лес», может, я и домой проситься не стану. — Лиса, ты лиса…
— Маменька меня «медведушкой» зовет, за то что я медок шибко люблю… А лису тятенька обещал мне поймать, она у нас курочку утащила. Только я ее бить не дам, а поругаю малость, да прощу, только пусть поиграет со мной сначала. А сейчас ты поиграй…