Невеста-наследница
Шрифт:
— Ты хочешь узнать, не намерена ли я швырять в них камни?
— Джоан, я говорю серьезно.
— Может быть, мне лучше швырнуть камнем в тебя?
— Если ты достаточно окрепла, чтобы швыряться камнями, значит, нынче вечером мне уже можно будет заняться с тобой любовью.
Она заметно побледнела, и он тут же ощутил укол совести.
— Ох, Джоан, перестань! В конце концов я ведь не дикарь.
— Рада это слышать. Сколько гувернанток перебывало у Филипа и Далинг, скажем, за последние два года?
— Точно не знаю. Не более трех, самое большее —
— Ах, вот как? Размазня? Ну, хорошо, оставим это. Пожалуйста, скажи Эмме, чтобы она выгладила мое платье. Я приготовлю его для нее, когда распакую свой саквояж.
— Она сама его распакует.
— Нет, я предпочитаю сделать это собственноручно.
— Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно. В этой комнате нет ширмы для одевания. Полагаю, ты принесешь мне такую ширму?
— Зачем? Ведь ты моя жена, а я твой муж.
— Мне не подобает одеваться и раздеваться у тебя на глазах — это неприлично. Кроме того, мне понадобится камеристка в помощь. Где расположена спальня графини?
— За той дверью, — ответил Колин и показал рукой на дверь, которую Синджен до сих пор не заметила, потому что она сливалась с деревянной обшивкой стен.
— Твоя первая жена спала там?
— Джоан, почему ты спрашиваешь? Сейчас это уже не имеет никакого значения. Фиона умерла. Теперь мы женаты, и я…
— Коль скоро ты уже получил мои деньги, ты можешь преспокойно отправить меня в лучший мир, к матери Далинг. Ты сказал, что та пуля в Эдинбурге предназначалась тебе. Возможно, это не так, Колин.
Он схватил подушку и запустил ею в жену. Подушка угодила ей прямо в лицо.
— Никогда больше этого не говори, слышишь? Ты моя жена, моя графиня, черт бы тебя взял!
— Хорошо, не буду. Я просто была зла на тебя и поэтому сказала гадость. Прости меня.
— На этот раз прощаю. Но в будущем будь любезна думать, прежде чем говорить. А сейчас перестань меня пилить. И поторопись. Обед подадут через сорок пять минут. Я пришлю к тебе Эмму.
Не сказав больше ни слова, он вышел из спальни.
«Ну что ж, — подумала Синджен, погладив рукой подушку, которую он в нее бросил, — интересная реакция. Возможно, он все-таки немножко любит меня».
Когда Синджен спустилась к обеду, первым из членов семьи, встретившим ее, был кузен Макдуф. Он стоял у подножия широкой парадной лестницы, держа в руке бокал с коньяком, и, судя по виду, был погружен в раздумья. Сегодня он показался Синджен еще массивнее, чем прежде. Его непокорная, кудлатая рыжая шевелюра была укрощена с помощью помады, и одет он был в высшей мере аккуратно и элегантно: черные бриджи, белая рубашка с белым галстуком и белые шелковые чулки.
Она успела приблизиться к нему почти вплотную, прежде чем он заметил ее.
— Джоан! Здравствуйте, кузина, и добро пожаловать в замок Вир. Простите, что давеча не вышел вас встречать.
— Привет, Макдуф. Прошу вас, зовите меня Синджен. Колин единственный, кто упорно продолжает называть меня Джоан.
— Уверен, что со временем вы сможете его переубедить.
— Вы правда так думаете?
— Да. Кстати, он рассказал мне о том приеме, который был оказан вам в Эдинбурге — я имею в виду встречу с вашими братьями и ту сцену, которая за этим последовала.
Он замолчал и, внезапно помрачнев, посмотрел вверх, на резные перила галереи для менестрелей.
— Жаль, я не видел этой потасовки. Судя по рассказу Колина, там было на что посмотреть. А Энгус в самом деле прострелил дыру в потолке гостиной?
— Да, и очень большую. Потолок вокруг нее почернел, и вся комната тут же пропахла пороховым дымом.
— Мне все время не везет — все приключения происходят, когда меня там нет. По-моему, это несправедливо, вам так не кажется? Ведь мне с моим могучим телосложением защитить прекрасную даму и даже десяток прекрасных дам — плевое дело, достаточно только как следует нахмурить брови. А если бы я вдобавок еще и погрозил своим гигантским кулаком, все злодеи тотчас бы бросились врассыпную. Кстати, Колин рассказал мне и о том выстреле на улице.
Он снова замолчал и коснулся отметины на ее лице своими огромными тупыми пальцами.
— Благодарение Богу, шрама не останется. Не беспокойтесь, Колин сумеет сыскать виновного и передать его в руки закона. А как вам понравился ваш новый дом?
Синджен окинула взглядом деревянные панели, покрытые застарелым слоем пыли, и перила лестницы, украшенные изысканной резьбой, но тусклые и грязные.
— По-моему, он чудо. Но, насколько я могу судить, этих перил касалось очень много немытых, сальных рук, а многие другие руки в этом доме давно уже пребывают в праздности.
— Да, слуги здесь почти ничего не делают с тех самых пор, как умерли Фиона и старший брат Колина.
— И даже грязь не убирают?
— Похоже на то. — Макдуф медленно оглядел просторный зал. — Да, вы правы. До сей минуты я этого как-то не замечал, но теперь вспомнил: дом начал зарастать грязью еще раньше — пять лет назад, после того как умерла мать Колина. Хорошо, что теперь здесь есть вы, Синджен. Вы сумеете сделать так, чтобы здесь опять стадо чисто и уютно.
— Ее зовут не Синджен, а Джоан.
— Что, Колин, опять все та же песня? — благодушно произнес Макдуф и пожал руку Колина своей громадной ручищей, отчего тот невольно поморщился.
— Ее зовут Джоан, — упрямо повторил он.
— Ну а мне больше по вкусу имя Синджен. А теперь не пройти ли нам в гостиную, а? Наверняка твоя жена не прочь выпить бокал хереса.
— Да, — подтвердила Синджен и, посмотрев на мужа, сглотнула. Он был так великолепен в своем черном вечернем костюме и белоснежной батистовой рубашке! Он выглядел безукоризненно и был так необыкновенно красив, что ей захотелось сейчас же броситься ему на шею. Ей хотелось поцеловать его в губы, и в мочку уха, и в то место на шее, где бился пульс…