Невеста-наследница
Шрифт:
— Нет, не знала.
— Да, чертополох — это наша эмблема. Рассказывают, что однажды на берег Шотландии высадились викинги, чтобы насиловать и грабить, но один из них наступил на куст чертополоха и вскрикнул от боли. Это предупредило об опасности коренных жителей побережья — гэлов, и они спаслись от врагов бегством.
— Все это чушь, — сказала тетушка Арлет и едва слышно добавила: — Лучше иди и посиди под рябиной.
— Фу, какая вы злая, тетя. Но даже если я сяду под рябиной, со мной ничего не случится. Я чувствую, что становлюсь сильнее с каждым днем. Знаешь, Джоан, я колдунья, но колдунья добрая.
И, тихо напевая, она невозмутимо выплыла из массивных парадных дверей.
— А при чем тут рябина? — спросила Синджен. — Это что, какое-то поверье?
Она услышала, как Энни испуганно втянула в себя воздух.
— Не надо об этом говорить, миледи, — пролепетала она.
— Ну, хорошо. Тетушка Арлет, соблаговолите оставить Энни в покое. Вы позавтракаете вместе со мной?
— Я избавлю этот дом от твоего присутствия, — проговорила тетушка Арлет самым злобным тоном, какой Синджен доводилось слышать за всю ее жизнь. Потом она резко повернулась на каблуках и удалилась из прихожей, но не наружу, как Серина, а наверх, поднявшись на второй этаж по парадной лестнице.
«Есть ли наверху что-нибудь, что она может разломать или испортить?» — подумала Синджен и, поразмыслив, с облегчением пришла к выводу, что ничего такого там нет.
— Энни, когда ты устанешь, можешь размять ноги и заодно заглянуть на кухню. Кухарка приготовила кофе и чай на всех, и, по-моему, там есть большой поднос, полный овсяного печенья с имбирем.
— Спасибо, миледи.
Синджен улыбнулась, услышав стук молотков плотников, чинящих лестницу. После того как они починят парадную лестницу и ее резные перила снова станут прочными и безопасными, они начнут ремонтировать лестницы вокруг галереи для менестрелей. А потом возьмутся за лестницу в северной башне. Все работы продвигались быстро, и Синджен была очень довольна собой.
Войдя в малую столовую, она с удовольствием увидела Далей, сидящую между Филипом и Далинг.
— Доброе утро, Далей. Доброе утро, дети. Далей сказала:
— Филип, золотце, не хмурься ты так, не то морщины на лбу останутся у тебя на всю жизнь. Далинг, перестань размазывать яичницу по скатерти.
«А что, вполне нормальный завтрак, — подумала Синджен, вспоминая завтраки, проведенные с многочисленными питомцами Райдера. — Обычный сумасшедший дом».
Она взяла себе еду из буфета и села на кресло Колина, поскольку оно находилось ближе всего к детям.
— Это папино кресло!
— Да, и оно отделано очень красивой резьбой. И оно достаточно высоко и просторно для вашего папы.
— Тебе там не место, — сказал Филип.
— Тебе вообще здесь не место, — добавила Далинг.
— Но я жена вашего отца. Где же, по-вашему, мое место, если не здесь, в замке Вир?
Этот вопрос озадачил Далинг, но не Филипа.
— Раз папа уже получил твои деньги, ты можешь уйти в монастырь.
— Мастер Филип!
— Но, Филип, я же не католичка. Что же мне делать в монастыре? Я ничегошеньки не знаю ни про распятие, ни про исповеди, ни про заутрени.
— Что такое заутрени?
— Это мессы, которые служат в полночь и на рассвете, Далинг.
— А-а. Тогда уезжай во Францию и становись там королевой.
— Это прекрасная мысль, Далинг, но, к сожалению, во Франции сейчас не может быть королевы. Вместо королевы там императрица Жозефина, жена Наполеона.
Это был тупик, и дети замолчали, не зная, что еще сказать.
— Какая вкусная каша, — заметила Синджен. — Это благодаря тому, что овсяная крупа свежая. Мне нравится овсянка с сахаром.
— С маслом лучше, — подал голос Филип.
— Правда? Тогда завтра я положу себе не сахара, а масла. Она проглотила последнюю ложку, блаженно вздохнула, отхлебнула кофе из своей чашки и объявила:
— В последние три дня я очень много работала. Нынче утром я решила вознаградить себя за труды, и моей наградой будете вы. Вы отправитесь со мной на верховую прогулку и покажете мне окрестности.
— У меня живот болит, — сказала Далинг и, схватившись за живот, начала жалобно стонать.
— Тогда тебе надо выпить отвара вахты трехлистной, Далинг.
— Я поеду с тобой, — сказал Филип, и Синджен успела заметить, как он хитро подмигнул своей сестре.
Не прошло и двух часов, как стараниями Филипа Синджен заблудилась в Ломондских холмах. На поиски обратной дороги к замку она потратила еще три часа. И, тем не менее, утро прошло отнюдь не без пользы. Синджен познакомилась с семьями пяти арендаторов и отведала пять разных сортов сидра. Один из арендаторов — его звали Фрескин — умел писать, и у него имелись перо и бумага. Синджен записала имена арендаторов и членов их семей и начала составлять список всего того, что лэрд должен починить и подправить на своих землях. У арендаторов было мало зерна, и когда жена Фрескина говорила об этом, в ее голосе слышался неприкрытый страх. Еще она сказала, что им с мужем нужны корова и пара овец, однако самое главное — это пополнить запас зерна.
Если кто-либо из этих мужчин, женщин и детей и полагал, что молодая графиня достойна жалости, коль скоро лэрд женился на ней только из-за ее капиталов, им хватило вежливости не сказать ей этого вслух. Синджен начинала понимать местное наречие все лучше и лучше. Так, она узнала, что «чесать зубы» значит «сплетничать». Жена Фрескина явно обожала «чесать зубы».
Поскольку погода стояла прекрасная, Синджен не торопилась возвращаться в замок. Она пустила лошадь легким галопом по пологим холмам, по лесам, где росли лиственницы, сосны, ели и березы. Синджен горстями пила воду из озера Лох-Ливен, такую холодную, что у нее немели губы. Отпустив поводья, она позволила лошади забраться в ельник, где та едва не завязла в торфяном болоте. Потом Синджен направила свою кобылу по тропинке, идущей сквозь суровые голые пустоши на восточных холмах. В конце концов, когда перед ее взором снова предстал замок Вир, она ощущала приятную усталость и радовалась, что так замечательно провела день.
Она задержала лошадь на вершине пригорка, где так недавно останавливалась вместе с Колином. Замок Вир по-прежнему казался ей сказочно прекрасным, даже более прекрасным, чем раньше, потому что теперь она чувствовала себя его частью. Она напомнила себе, что надо купить материи, чтобы сшить флаги для его четырех башен. А может быть — почему бы и нет? — она даже наймет какую-нибудь красивую молодую девушку с длинными золотыми волосами, чтобы та сидела в окошке одной из башен и на виду у всех заплетала и расплетала свои косы.