Невеста страсти
Шрифт:
— Все, что я рассказала, я знаю не от него, — решительно заявила Алексис, но ее ответ для собравшихся прозвучал слишком патетически для того, чтобы быть воспринятым как правда.
— Что вы знаете о Лафитте? — без обиняков приступил к делу сенатор.
— Конечно же, то, что он пират, — ответила Алексис, широко распахнув удивленные глаза. — Почему вы спрашиваете? Разве об этом не известно всем?
Ее лицо, весь ее вид служил явным доказательством совершенной невинности. Сомнений не было: эта женщина ничего общего не имела с капитаном Денти. Все взоры обратились теперь к капитану Клоду Таннеру, которому было поручено разыскать капитана Алекса Денти.
— Капитан,
Беннет мог торжествовать победу. Все произошло так, как он полагал с самого начала. Клод не мог привести им настоящего капитана Денти. Девочка рядом с ним, вся трепещущая под его рукой, была слишком наивной и хорошенькой для того, чтобы управлять кораблем, не говоря уже о сражениях с британским флотом. Не было никакого сомнения, что она самозванка; он понял это, едва увидел ее, стоящую в дверном проеме, — такую элегантную и милую, словно источающую теплое золотистое сияние. Да разве могло это хрупкое создание представлять какую бы то ни было опасность для мужчины, настоящего мужчины, каким, несомненно, являлся капитан Траверс?! Какие еще угрозы, какие клятвы могли сорваться с этих пухленьких губ?! Бред! Какой мужчина последует за этой женщиной куда-нибудь, кроме кровати?
Алексис невольно отвернулась от Фартингтона — настолько очевидны были для нее его мысли. Еще немного, и она рассмеялась бы ему в лицо. Однако Фартингтон расценил ее опущенный долу взгляд как приглашение к любовной игре. Он подумал, что чем скорее разрешится все это недоразумение, тем скорее он сможет отвести эту миловидную кошечку в кровать.
— Я ничего ей не рассказывал, — угрюмо усмехнулся Клод, обводя взглядом зал. — Перед вами капитан Денти, капитан «Принцессы ночи», «Святой Марии», «Ариель» и бог знает скольких еще кораблей, являющихся одним и тем же судном.
Не успел Клод закончить фразу, как Алексис решила, что пришла пора закрепить полученное преимущество в необъявленной войне с Клодом. Пусть она не испытывала к собравшимся ничего, кроме презрения, об этом им все равно нипочем не догадаться, особенно если закрыть лицо ладонями. Они примут ее жест за проявление стыда, может быть, страха и отчаяния. Что ж, пора начинать.
Алексис и в самом деле вдруг прижала ладони к лицу и заплакала — во всяком случае, из горла ее доносились сдавленные звуки, которые без труда можно было принять за горькие всхлипы. Один только Клод узнал в этих звуках… смех, всего лишь смех!
— Не смейте обижать Таннера! — рыдала она. — Не его вина в том, что я не могла всего припомнить!
Клод прекрасно понимал, на что она рассчитывала. Теперь, когда она солгала, все были готовы поверить в ее невинность. В душе он аплодировал ей. С какой бы радостью он оказался сейчас на ее стороне и помог ей в том, что Алексис только предстояло сделать. Сейчас у нее в запасе оставалось лишь краткое мгновение для того, чтобы окончательно убедить всех в том, что она не Денти.
— Капитан Денти, не стоит стараться. Ничего у вас не выйдет. Я знаю, что у вас на уме, — процедил Клод и сквозь стиснутые зубы добавил: — Дурная девчонка!
— О чем вы? — вздрагивая всем телом от рыданий (или от смеха?), спросила Алексис.
Ее увлекала эта опасная игра, она находила истинное наслаждение в том, что делала. По достоинству сумела она оценить и не вполне чистосердечную попытку Клода остановить ее.
— Я пытаюсь уберечь нас обоих от виселицы, пока весь этот обман
Пожалуй, она попала в яблочко — самое точное и честное определение тому, что она делала, но действительное значение сказанного из всех присутствующих мог оценить один лишь Клод.
Алексис встала, окинув взором четверых мужчин, собравшихся в этом зале только ради встречи с ней. Она избегала смотреть на Клода, понимая, что он наблюдает за каждым ее жестом гораздо пристальнее, чем остальные четверо.
— Я должна извиниться, господа, — тихо, но твердо, сказала она. — Не умею я лгать. Все это время я была участницей мошеннического трюка…
Алексис сделала паузу, словно хотела убедиться, догадался ли кто-то на них, что под мошенничеством она имела в виду тот подлый способ, которым они стремились заманить ее на свою сторону, заручиться ее поддержкой и помощью, все эти вздорные обвинения, весь этот дурацкий прием, в котором ее принудили играть роль гостьи. Но нет. Никто ничего не понял. Алексис заплакала. Ей стало безмерно стыдно, еще более стыдно оттого, что она вынуждена была сказать далее:
— Таннер знает меня много лет. Пожалуйста, Таннер, не надо отрицать, я больше этого не перенесу. Когда ему не удалось заманить капитана Денти на борт «Конкорда», он пришел ко мне и попросил помочь. Он думал, что я смогу сыграть капитана Денти, потому что мы похожи. Говорят, волосы, и глаза, и кожа у нас одного цвета. Он попросил меня прийти на этот обед и делать все, что от меня потребуют. После этого капитан Денти отправится в море, в котором нетрудно затеряться, а там кто узнает, что вы взяли слово с самозванки. Я согласилась потому, что Клод — мой близкий друг, но больше здесь оставаться я не могу, как не могу слышать этих обвинений.
Алексис вернулась в свое кресло, вытирая слезы предложенным Беннетом носовым платком и никак не реагируя на шквал сердитых голосов.
Об Алексис забыли. Гнев присутствующих обратился на Клода.
— Вы что, полагали, что вам это сойдет с рук? За каких же тупиц вы нас держите!
— При чем здесь девица! Преступник — вы один!
— Теперь понятно, почему вы упрашивали не упоминать о Лафитте!
— Вы нарушили приказ и должны ответить за это!
Едва ли Клод следил за тем, кому принадлежит каждая из реплик. Он смотрел вниз, на свои руки. Эти люди не ждали от него ответов на их вопросы. Им нужны были доказательства. Краем глаза Клод наблюдал за действиями Алексис. Судя по всему, доказательства не замедлят появиться. Алексис встала и подошла к открытому окну. Как это на нее похоже, подумал Клод. Она могла бы спокойно выйти из этой комнаты через дверь буквально под носом у Беннета, и никто не увидел бы в этом ничего предосудительного. Ее уже простили. Но она сама жаждала предъявить им доказательства, те доказательства, которых ждал Хоув в самом начале встречи. Этого требовала ее гордость. Клод услышал голос Алексис — ясный и звонкий, непохожий на голоса других. Сколько можно было оставаться глухими, не желая замечать в ее голосе этих командных нот?
— Господа! Глупо и неразумно было бы возлагать всю вину на капитана Клода. Вы потребовали от него невозможного. Он не мог бы удержать капитана Денти дольше, чем любой из здесь присутствующих!
Алексис подошла к окну, прислонилась к оконной раме. Внизу была терраса.
— Сенатор Хоув!
Алексис выглянула в окно, прикидывая, достаточно ли темно на улице для того, чтобы все прошло гладко.
— Я уже говорила, что участвовала в мошенничестве…
Какие густые тени отбрасывали деревья и кусты! Как раз то, что нужно…