Невеста
Шрифт:
Ох, зря это у меня вырвалось, так как в груди Владыки явственно стало зарождаться злобное рычание. Так и захотелось крикнуть «Фу!», а ещё я неожиданно затосковала по Шреку. Он хоть и зверь, но такой послушный, ласковый. Стоящий же передо мной зверь в человеческом обличье выглядел отнюдь не ласково. И почему все волчью ипостась боятся?
— ВЫ! — с ненавистью, чуть ли не выплюнул он это слово. — Самая невыносимая, невоспитанная, вульгарная, тупая…
— И чего вы беситесь, как будто я вам навязываюсь? — спокойно спросила я, прервав его монолог.
Это
— Мне вас навязало обоняние. Насмешка судьбы! Я закрываю глаза, и ваш запах сводит с ума. — В подтверждение своих слов он закрыл глаза и глубоко втянул носом воздух. — Но открыв их, вижу мерзкую дешёвую особу, которая предлагает себя первому встречному. — Его взгляд полоснул меня ненавистью.
— Так отправьте меня домой! — несправедливые обвинения начали выводить меня из себя. У него явно с головой не в порядке.
— Мне нужны дети. — Яростно процедил он. — Если нормальную семью мне обрести не суждено, то уж детей я от вас получу!
— Не дождётесь! — взорвалась я.
— Правда? — оскалился он и дёрнул меня за ноги так, что я упала плашмя на камень и больно ударилась головой. Передо мной нависло разъярённое лицо Владыки.
Он окинул меня уничижительным взглядом, а потом скривился:
— Вы мне противны!
Я решила, что он меня отпустит, но он как куклу перевернул меня на живот и рванул на мне лосины. Сознанием даже не успела понять, что мне грозит насилие, как он ворвался в меня, и я закричала от боли. У меня давно не было мужчины, а он без подготовки, до конца вогнал себя. Упёршись рукой мне в спину, он придавил меня к камню, а потом наклонился ко мне и провёл губами по шее.
У каждого из нас есть эрогенные зоны, такие места, что хотим мы того или нет, они реагируют на прикосновение. У меня такое шея. Придавленная его телом, испытывая боль от проникновения, я среагировала на эту ласку и сама себя возненавидела.
— Ненавижу-у-у, — сдавленно простонала я, даже не зная, к кому это больше относится.
— И я тебя, — по страсти признания, оно могло соперничать с признанием в любви. Кончик его языка пролизал на шее влажную горячую дорожку. Я невольно дёрнулась, потеряв контроль над телом и не в силах сдержать дрожь удовольствия. Его дыхание было очень горячим и опаляло меня.
Он прикусил мне кожу, не вгоняя зубы, но оставляя след и миллиметр за миллиметром начал выходить из меня, и когда оставался лишь кончик, одним резким движением бёдер вогнал опять себя до конца, растягивая. От толчка я дёрнулась, но моя шея была зажата между его зубов, и если бы он их вовремя не разжал, то мог бы меня поранить. Я глухо застонала, и уже не совсем от боли. Балансирование на грани между болью и удовольствием неожиданно завело меня. Никогда не любила грубый секс, и была ошеломлена своим отзывом на это.
Он прикусил мне мочку уха, чуть оттянув её, а потом прошептал:
— Если бы ты знала, как хочется пометить тебя, — его губы опять спустились по моей шее, выводя на ней круги. Он опять начал медленно выходить. На этот раз появилась смазка, и он медленно-медленно скользил, почти выходя до конца и обратно, даря телу чувство наполненности и… удовольствие. Почему я не сопротивлялась? Почему покорно лежала, захваченная варварским обращением?!
— Но ты недостойна! — зарычал он и сделал резкий толчок. — Ты вульгарна, доступна… — Накручивая себя, он отстранился и положил мне руку на шею, придавливая. Стал двигаться резко и грубо. Хорошо, что я лежала лицом к шёлковой подкладке жакета, скользя по ней с каждым толчком. Если бы это был камень, я бы стёрла до крови кожу.
— На тебе не будет моей метки! — теперь он меня наказывал, яростно двигаясь и заботясь лишь о своём удовольствии. — Ты понесёшь от меня и дашь мне наследников… Ты годна лишь рожать детей, но не быть со мной рядом.
Он имел меня, полностью подчинив себе. Наши тела были прижаты в месте соединения, но упираясь рукой мне в шею, он сохранял между нами дистанцию, показывая, насколько не хочет лишний раз прикасаться. Мне делали ребёнка.
В этот момент что-то во мне сломалась, и слёзы потекли из глаз. Я полностью обмякла, и даже когда он кончил, прошло мимо моего сознания. Лишь в какой-то момент поняла, что больше меня никто не держит.
— Одевайся, — услышала я.
Шевелиться не хотелось, но усилием воли отстранилась от камня и встала на нетвёрдых ногах. Подняв голову, с ненавистью посмотрела на него. Он закончил приводить в порядок одежду и теперь стоял собранный и высокомерный.
— Я убью тебя, — просто сказала я. С холодной решимостью понимала, что после всего одному из нас не жить.
Он медленно осмотрел меня с ног до головы и губы презрительно скривились.
— Держи! — У моих ног вонзился кинжал.
Не спуская с него глаз, я медленно наклонилась и, обхватив кинжал за рукоять, вытащила его.
— Лучше сразу решить это сейчас. Нападай!
Я лишь крепче сжала кинжал, но глупо размахивать им и бросаться не стала. Он от меня как от мухи отмахнётся, к тому же именно этого и ждёт.
— Ты человечка. Слабая и никчемная, — начал издеваться он. — Я не буду связывать с тобой жизнь. На тебе не будет моей метки, но ты будешь рожать мне детей, пока сможешь, а потом я сошлю тебя с глаз долой. Ты не достойна ни быть со мной, ни воспитывать их. И можешь не надеяться на своего эльфа, он вмешиваться не станет.
Он замер, ожидая моей реакции, но я стояла не шевелясь.
— Чего же ты ждёшь? Уже передумала меня убивать?
Этот насмешливый вопрос оказался последней каплей. Он стоял передо мной такой красивый, самоуверенный и я ненавидела его всеми фибрами души. Перед глазами встала чёрная пелена. Да что же это такое? Я была недостаточно хороша для мужа, теперь недостаточно хороша для этого ублюдка. Но если с мужем мы разошлись, то этот собирается пользоваться мной долгие годы, а потом выбросить, как ненужную вещь. Потому что может, потому что имеет власть и силу. Ненависть поглотила меня.