Невидимая девушка
Шрифт:
– Я боюсь, Оуэн, нам придется начать расследование по этому поводу. На данный момент мы не можем поверить вам на слово. Упомянутые девушки утверждают, что и другие студенты готовы засвидетельствовать ваш сексизм на занятиях. И готовы рассказать о вашем поведении на рождественской вечеринке.
В голове Оуэна образуется плотный сгусток ярости. Ему хочется вырвать его оттуда, швырнуть им в дисциплинарную комиссию, особенно в Клэрис, которая смотрит на него со странным сочетанием жалости и смущения.
– На рождественской вечеринке не было никакого «поведения». Я не позволяю себе никакого «поведения». Я всегда, в любой ситуации веду себя профессионально. В учебной
– Что ж, Оуэн, мне очень жаль, но мы начинаем расследование, и, пока оно будет продолжаться, боюсь, мы будем вынуждены отстранить вас от работы.
– Что?!
– Мы не можем провести объективное расследование, пока вы находитесь в одной классной комнате с теми, кто вас обвиняет. Таковы правила. Мне очень, очень жаль.
Эти слова произнес Джед, на лице которого, надо отдать ему должное, по крайней мере, было написано искреннее сочувствие. В основном потому, подозревал Оуэн, что теперь ему придется переделать все расписание, чтобы все уроки были замещены, что, с учетом того, что коллега Оуэна, Элли Брюэр, собиралась уйти в декретный отпуск, было весьма проблематично.
– Итак, что… я хотел сказать, как долго?
– Мы начнем с двух недель, а потом свяжемся с вами. Но я сомневаюсь, что это продлится дольше месяца. Если, конечно, исход будет в вашу пользу.
– То есть я просто…
– Да, заберите из кабинета все, что вам нужно. Холли будет ждать вас в фойе, чтобы попрощаться.
Оуэн закрывает глаза, затем медленно их открывает. Его намерены вывести вон. А ведь он не сделал ничего плохого. Его так и подмывает схватить стул, на котором он сидит, и швырнуть его в окно за головой Джеда, посмотреть, как тот пробьет дыру в стекле, увидеть осколки, сверкающие на свежевыпавшем снегу на автостоянке внизу. Он хочет войти в класс 6D, где, как он знает, в данный момент сидят Моника и Мейзи на лекции по микросервисам, встать перед ними во весь рост и крикнуть им в их глупые лица. Вместо этого, чувствуя, что вся его ярость скопилась в животе, он медленно поднимается и выходит из кабинета.
Час спустя он выходит из метро на Финчли-роуд. Снег уже перестал идти. Рюкзак на его спине весит, наверное, тонну. Теперь в нем лежит содержимое его стола, в том числе лампа из вулканического стекла. По идее, ее следовало оставить на работе, ведь он вернется через пару недель, но что-то заставило Оуэна взять ее, тем более что тихий голос нашептывал: «А вдруг они правы?»
От Финчли-роуд к его улице ведет небольшой, но очень крутой холм. На вершине этого холма есть две частные школы. Шагая вверх, он понимает, что сейчас полчетвертого, конец школьного дня. Следовательно, холм кишит толпами детей. Матери неторопливо идут следом, с крошечными рюкзаками и яркими бутылочками с водой. Хотя снег на земле превратился в кашу, он все еще толстым слоем лежит на автомобильных капотах. Дети собирают его пригоршнями, лепят снежки и кидаются ими друг в друга. Они носятся друг за другом и путаются у Оуэна под ногами. Он почти теряет равновесие и, чтобы остаться в вертикальном положении, хватается за стену.
Матери не обращают внимания. Оуэн ненавидит этих матерей, этих школьных мамаш с их жуткими легинсами и растрепанными волосами, их толстыми «пуховиками» с капюшонами из кроличьего меха, их поблекшим загаром после зимнего отпуска и кроссовками только что из коробки. Он задается вопросом, о чем думают эти женщины, когда их дети уже в постели и они одни держат в руках гигантские, размером с аквариум бокалы с вином? Что они собой представляют, когда они не в зале для занятий фитнесом
Оуэн живет в огромной квартире на первом этаже большого дома на одной из самых красивых улиц Хэмпстеда. К дому ведет подъездная дорожка, неухоженная и неиспользуемая. Если она и нужна, то лишь как место для хранения мусорных баков и тех вещей, которые другие жители дома не хотят видеть в своих квартирах. На лужайке перед домом уже почти год стоит старое кресло. Никто не жалуется, потому что никому нет до него дела. Это здание, полное стариков и нелюдимых жильцов.
Квартира принадлежит его родной тете, Тесси. Это самая большая квартира в доме, с самыми высокими потолками, самыми высокими окнами, массивными четырехстворчатыми дверями с веерообразными окнами над ними, которых нет на других этажах дома. Спальня Оуэна находится в дальнем левом углу квартиры. Ее окно выходит на запущенный общий сад, за которым никто не ухаживает, и на пустырь за каменной стеной, где когда-то стоял величественный особняк. Этот дом – инородное тело на улице глянцевых новых многоквартирных зданий и роскошных особняков с видеокамерами на воротах. Собственник дома – загадочный шотландец, известный как мистер Дж., который, похоже, умыл руки, сняв с себя всю ответственность за содержание этого некогда красивого здания. Тесси пыталась написать ему, но не получила ответа.
Тесси в настоящее время отсутствует. У нее есть дом в Тоскане, такой же убитый, как и ее лондонская квартира, и она порой подолгу живет там. Уезжая, она запирает все двери квартиры, кроме ванной и кухни. По ее словам, это нужно, чтобы уберечь ее вещи на случай кражи со взломом, но Оуэн знает истинную причину: она уверена, что он будет копаться в ее вещах. Даже когда Тесси здесь, она запирает за собой двери, а Оуэн никогда, даже в особых случаях, не перешагивал порог ее элегантной гостиной с высокими потолками.
Оуэн входит в квартиру и вдыхает знакомый, слегка похожий на туалетный, запах дешевого кондиционера для белья, которым пользуется во время стирки Тесси, застарелую вонь подушек и пыльных штор, сладковатый запах давно остывшего пепла в каминной решетке.
В это самое унылое время года уже начинает темнеть, и Оуэн включает свет, щелкнув пожелтевшими бакелитовыми выключателями, которые тревожно шипят под его пальцем. Пыльные лампочки излучают тоскливый желтоватый свет. В квартире собачий холод. В комнате Оуэна есть электрообогреватель. Тесси не включает обогрев, когда ее нет дома, и, даже когда она есть, редко пользуется отоплением, поэтому у него есть переносной обогреватель, спрятанный за шкафом. Если бы Тесси обнаружила его, она наверняка заставила бы Оуэна от него избавиться, будучи убеждена, что ей пришлось бы оплачивать разорительные счета за электричество.
Он бросает рюкзак на кровать и тяжело плюхается в маленькое кресло, обтянутое тканью в цветочек. Тянется к обогревателю и включает его в розетку. Из-за высоты потолка комната нагревается лишь спустя какое-то время, но как только становится тепло, он снимает свои новые туфли, и они исчезают под кроватью. Он больше не хочет их видеть, не говоря уж о том, чтобы их носить. По какой-то необъяснимой причине Оуэн считает, что в недавних событиях виноваты именно эти туфли. Они превратили его в того, кем он не является: человека, склонного к неуместным сексуальным комментариям в адрес своих студенток, человека, которого следует изгнать из учебного заведения.