Невидимая невеста
Шрифт:
Мой брат шагал из угла в угол как сумасшедший, повторяя с трагическим надломом:
— Мира… Мира!
— Мира?.. — спросил я его. — Что ты говоришь… что ты хочешь сказать, Марк?..
Доктор с трудом проговорил:
— Моя дочь… исчезла!
Госпожу Родерих, потерявшую сознание, пришлось положить на кровать.
Капитан Харалан с искаженным лицом, блуждающими глазами подошел ко мне и произнес:
— Это он… это все он!
Между тем я попытался обдумать случившееся: я находился около двери галереи, перед которой стояло ландо; как
Я снова спустился на галерею и вызвал слуг. Мы заперли дверь сада, выходившую на бульвар Телеки, и я взял себе ключ. Затем я обследовал весь дом до последнего угла, чердак, подвалы, пристройки, всю башню снизу доверху. Затем настала очередь сада…
— Нигде никого не было! Никого!
Я вернулся к Марку. Мой бедный брат горько плакал! Он не мог сдержать рыданий.
Надо было срочно сообщить о случившемся начальнику полиции, чтобы он немедленно начал поиски Миры.
— Я иду в ратушу… Пойдемте со мной! — предложил я капитану Харалану.
Мы спустились на первый этаж. Ландо стояло у подъезда, и мы сели в него. Когда большие ворота открылись, упряжка помчалась галопом и через несколько минут остановилась на площади Листа.
Господин Штепарк находился еще в кабинете, и я рассказал ему о случившемся.
Даже этот человек, привыкший ничему не удивляться, потерял хладнокровие.
— Мадемуазель Родерих исчезла! — вскричал он.
— Да… — ответил я. — Это кажется невероятным, но это так! Ее похитил Вильгельм Шториц!.. Он проник в особняк и вышел оттуда, так как был невидим. Но… она… она не была невидимой!..
— А почему вы так думаете? — спросил господин Штепарк.
Эти слова, вырвавшиеся у господина Штепарка (словно к нему пришло озарение), были, по-видимому, единственно логичным, единственно правильным объяснением… Разве Вильгельм Шториц не обладал способностью делать людей такими же невидимыми, как он сам?.. Разве мы не убедились, что его слуга Герман тоже невидим?
— Господа, — произнес начальник полиции, — не хотите ли вернуться в особняк вместе со мной?..
— Мы готовы, — ответил я.
— Я в вашем распоряжении, господа… Только отдам несколько приказаний.
Начальник полиции вызвал капрала и приказал ему отправиться с группой полицейских в особняк Родерихов. Он должен был дежурить там всю ночь. Затем мы все трое сели в ландо и поехали к доктору.
В особняке и вокруг него вновь был произведен самый тщательный обыск. Он ничего не дал и не мог ничего дать!.. Но как только господин Штепарк вошел в комнату Миры, он поделился с нами следующим наблюдением.
— Господин Видаль, — сказал он мне, — разве вы не чувствуете особого запаха, с которым мы уже где-то сталкивались?..
Действительно, в воздухе стоял едва уловимый запах. Я вспомнил, что уже вдыхал его однажды, и воскликнул:
— Это запах жидкости в склянке, которая разбилась, господин Штепарк, в тот момент, когда
— Да, господин Видаль, и именно эта жидкость делает людей невидимыми. Вильгельм Шториц превратил мадемуазель Миру Родерих в невидимку и унес ее, когда она стала такой же невидимкой, как он сам!..
Мы были сражены! Очевидно, все произошло именно так, и я больше не сомневался, что Вильгельм Шториц находился в своей лаборатории во время того обыска и разбил эту склянку с летучей жидкостью, чтобы она не попала нам в руки.
Да! Здесь мы почувствовали слабый запах именно этой жидкости!.. Да! Вильгельм Шториц приходил в эту комнату и похитил Миру Родерих!
Какую страшную ночь провели мы — я рядом со своим братом, доктор рядом с госпожой Родерих — и с каким нетерпением ждали мы наступления дня!
Но чего можно было ждать от рассвета?.. Разве свет существовал для Вильгельма Шторица?.. Разве свет возвращал ему его обычный облик?.. Разве Шториц не умел окружать себя непроницаемой тьмой?..
Господин Штепарк покинул нас только утром, когда направился в свою резиденцию. Около восьми часов прибыл губернатор. Он заверил доктора, что все будет сделано для того, чтобы найти его дочь…
Но что он мог сделать?
Между тем с наступлением дня известие о похищении Миры распространилось по кварталам Рагза. Я не в силах описать, какой оно произвело эффект.
Около десяти часов лейтенант Армгард присоединился к нам и заявил, что находится в распоряжении своего товарища капитана Харалана. Но мог ли он что-нибудь сделать? Во всяком случае, если капитан Харалан намеревался продолжить свои поиски, он будет не один.
И действительно, именно таков был его план, ибо, увидев лейтенанта, он сказал ему только одно слово:
— Пошли.
В тот момент, когда они оба выходили, мне неудержимо захотелось отправиться вместе с ними.
Я сказал об этом Марку. Не знаю, понял ли он меня, поскольку находился в состоянии прострации. Я вышел. Оба офицера были уже на набережной. Перепуганные прохожие смотрели на особняк со смешанным чувством ужаса и неприязни. Не отсюда ли исходил кошмарный страх, объявший город?..
Когда я догнал офицеров, капитан Харалан взглянул на меня невидящим взглядом.
— Вы идете с нами, господин Видаль? — спросил меня лейтенант Армгард.
— Да, а куда вы направляетесь?
Этот вопрос остался без ответа. Куда мы идем?.. Навстречу случаю… и не был ли случай нашим самым надежным проводником?..
Мы шли каким-то неуверенным шагом, не говоря ни слова.
Пересекли Мадьярскую площадь, потом поднялись по улице Князя Милоша, обошли вокруг площадь Святого Михаила с ее аркадами. Иногда капитан Харалан останавливался, как будто ноги отказывались нести его дальше, затем продолжал неуверенно двигаться вперед.
В глубине площади я увидел собор. Его двери были закрыты, колокола молчали. Посреди этого запустения собор казался каким-то зловещим; богослужения в нем еще не проводились…