Невидимая угроза

Гладкий Виталий Дмитриевич

– У меня на это не хватает ума. Я примитивен, как гвоздь.

– Иво, не надо нам ля-ля! Я вижу тебя насквозь. Ты большой притворщик.

– Вот те раз… – Я изобразил недоумение. – Что ты имеешь ввиду?

– Ты хорошо образован, начитан, но почему-то валяешь ваньку, прикидываясь недалеким, туповатым малым.

Почему?

– А… Ты об этом… – Я ухмыльнулся. – Кир, лучше быть тупым, но живым, нежели шибко умным, но в могиле. По-моему, это как раз и называется здоровым прагматизмом. Так что, как видишь, я продукт эпохи в образцовом исполнении.

– Опять

ты уходишь от прямого ответа, – досадливо поморщился Кир Вмазыч. – Ты как уж – никак тебя не ухватишь.

– По этому случаю есть предложение повторить…

Я наполнил стаканы и мельком взглянул на Дейзика. Он сидел, как засватанный, глядя на нас с туповатым выражением на бледном лице. Даже стакан водки не смог вернуть ему румянец.

Похоже, Дейз не мог понять, почему я веду себя так, словно нет никакой опасности. А уж личность Кир Кирыча, по-моему, его и вовсе потрясла.

Кир Непросыхающий пребывал в постоянном движении. Он не останавливался ни на секунду. А его мимика была вообще бесподобна. Наверное, родина потеряла в нем великого актера, может даже трагика. Не говоря уже о его загубленном на корню поэтическом даре.

Мы выпили. Кир оживился еще больше.

– Слыхал, Мину едва не угрохали, – сказал он с лихорадочным блеском в глазах. – Жаль, что не получилось…

– Не будь таким кровожадным, Кир.

– Он сволочь, сволочь, сволочь! Убийца проклятый… – И Кир Кирыч внезапно заплакал. – Не прощу ему Илону, никогда не прощу… Это он, он ее убил!

– Ты уже знаешь?.. – спросил я осторожно.

Кир Кирыч молча кивнул в ответ, судорожно комкая в руках носовой платок. Я не стал больше ничего расспрашивать и мы, не сговариваясь, выпили за упокой ее души – не чокаясь.

В этот момент на сердце у меня стало так муторно, как никогда раньше. Ведь что ни говори, как ни оправдывайся, а камешком, который вызвал лавину, похоронившую певицу, был я. Моя вина в ее смерти была астрономически огромна, и я мысленно поклялся, что отомщу ее убийцам. И не только исполнителям, но и заказчику.

Григор – это цветочки…

Постепенно Кир успокоился и рассказал нам с Дейзом то, о чем мы еще не знали: -…Мину обвиняют в смерти Будулая. Последнее время у них был большой напряг в отношениях. Когда убили Заварзина, на следующий день собрались с ближайших городов воры "в законе" и почти единогласно постановили, что Мина должен за все ответить.

– Откуда это тебе известно? – спросил я недоверчиво.

Кир Вмазыч скептически взглянул на меня и ответил с нотками превосходства в голосе:

– Иво, в отличие от тебя, я абориген. И знаю как местных бандитов, так и ментов с детства. Все мы когда-то дружили. Вот и смекай…

– Понял. Этот вопрос снят. Но причем здесь воры "в законе"? Мина ведь, насколько я знаю, с ними особо не контачит.

– Мина – да, а Будулай был завязан, и крепко. В его банке деловые отмывали деньги, немалые суммы. Но это только верхушка айсберга. А копни глубже, и не такое

откроется.

– Значит, Мина приговорен, – сказал я задумчиво.

– Туда ему и дорога, – мстительно буркнул Кир Кирыч.

– А если Мина не виноват в смерти Илоны? – спросил я, стараясь не глядеть ему в глаза.

– Ну и что с того? Он виновен уже в том, что втащил ее в свою орбиту. Она была такой наивной…

Глупышка… – Кир Кирыч горестно всхлипнул.

– Да уж… – пробормотал я себе под нос. – Женщины всегда наивны… до определенного момента.

– Что ты хочешь этим сказать? – с вызовом спросил Кир Кирыч.

– Обычно человек сам виноват в своих злоключениях, – ответил я назидательно. – Кто мостит себе прямую дорогу, а кто старается пройти жизнь по обходным тропинкам, забывая при этом, что там могут быть и мелкие ямки и пропасти.

– Не нужно нам заумных речей! – окрысился немного захмелевший Кир Вмазыч. – Ты еще прочитай мне лекцию о судьбе. Илона – это не тот случай.

– Может быть… – ответил я уклончиво.

Мне не хотелось наши посиделки превращать в диспут. Потому что Кир Непросыхающий, будучи подшофе (а совершенно трезвым он был очень редко), становился яростным спорщиком. Его просто нельзя было остановить.

Он быстро входил в раж и во время спора бегал едва не по стенкам – как обезьяна. Иногда доходило дело и до рукоприкладства. Но только тогда, когда Кир Вмазыч был почти в полном ауте (что тоже случалось не часто) и мало что соображал.

– А не накатить ли нам еще по единой? – выдвинул я своевременное предложение, потому что Кир Кирыч совсем скис, обуреваемый воспоминаниями.

– Давай… – буркнул он без особого энтузиазма, чем здорово меня удивил.

Нужно было срочно спасать ситуацию. Не хватало еще, чтобы Кир отказал нам в своем расположении и выставил нас вон на ночь глядя.

Нашей компашке хватило десяти минут, чтобы поднять боевой дух на должную высоту. Кир размяк и уже не вспоминал ни о Мине, ни об Илоне. Меня такой поворот событий вполне устраивал.

– Кир, можно мы у тебя переночуем? – спросил я с невольным трепетом.

– О чем речь!– воскликнул он с воодушевлением. – Да хоть живите здесь, мне будет веселей.

– Ловлю на слове, – сказал я, мило улыбаясь. – Если не возражаешь, то мы поживем у тебя дня два-три.

– Что, с женой проблемы? – полюбопытствовал с заговорщицким видом Кир.

– С женами. И его тоже выгнали, – показал я в сторону молчаливого Дейза.

Дейзик ответил мне свирепым взглядом, но придержал язык за зубами.

– О, эти женщины… – Кир Кирыч театрально поднял руки вверх. – Средоточие всех наших мужских горестей и страданий.

– Но без них, согласись, нам было бы еще хуже.

– Верно… – Кир Вмазыч коротко вздохнул. – Женщины – наша вечная сладостно-приятная боль.

Мы с Дейзом согласно кивнули: я – с солидным видом, словно большой знаток этого вопроса, а компьютерный гений – за компанию, из мужской солидарности.