Невидимый круг
Шрифт:
– Обязательно вернемся! – повторил Гэйл Блейк с иронией в голосе.
Пирсон улыбнулся поэту в ответ и продолжал:
– Итак, с вас и начнем! Ваша осанка, черная борода, буйный характер – вы будете сэром Пелинором, в знаменитом бою с которым королю Артуру пришлось немало потрудиться!
Блейк засмеялся и кивнул.
Пирсон обратился к Урсуле Браун:
– Вас, дорогая, я не вижу в иной роли, кроме феи Морганы, которая ненавидела своего брата Артура и всячески старалась вредить ему, строя самые зловредные и хитроумные козни.
Урсула открыла рот, чтобы возразить, но дядя Джерри уже продолжал:
– А
Репортер тоже был слишком поражен, чтобы возразить.
– Вы, племянница, – саркастически продолжал Пирсон, – конечно, прекрасная Гвиневра, супруга Артура, за которой ухаживает верный рыцарь – Ланселот! – Он указал на Билла Пэйджа. – А вы, Джосая Халлахан, образованный человек с миролюбивой улыбкой и длинной белой бородой, естественно, станете чародеем Мерлином. Кажется, это прозвище вам уже дали, и оно вам очень подходит.
Кого я забыл? А, еще Питер – Питер Кобб, молодой человек, который стережет вход в замок, вы его недавно видели. Подумаем, кем бы он мог быть? Собственно, роль у него малозначительная. Пусть будет Кеем – незадачливым сводным братом Артура.
Да! Остались еще вы, Чарлз Джерролд, знаменитый психиатр из Лондона. Вам я назначил роль Мордреда. Мордреда-предателя. Я вам потом объясню, почему.
Собравшиеся не проронили ни слова. Им было и забавно, и неловко. Джерри Пирсон, восседая на стуле, улыбался им. Рядом с ним потрескивало пламя в камине, дополняя это странное молчание и зажигая в глазах гостей огоньки неподдельного любопытства.
– А вы? – вдруг спросил Гэйл Блейк. – Вы-то сами, должно быть, король Артур?
Хозяин медленно покачал головой:
– Нет, не совсем… Обратите внимание: он где-то здесь неподалеку – ведь вы же знаете, что он не умер. Моя роль будет очень скромной… Самой смиренной – лучше не скажешь! – усмехнулся он.
– Но мы так и не узнали, зачем мы здесь, – сухо произнесла Урсула Браун.
– Да, что же это за необычайное событие, о котором вы нам писали? – громовым голосом возгласил Гэйл Блейк, он же сэр Пелинор.
Пирсон закрыл глаза и медленно, четко проговорил:
– Я пригласил вас ради того, чтобы вы стали избранными свидетелями убийства.
Глава 4
В гробовой тишине Джерри Пирсон расхохотался.
– Нет, нет, не беспокойтесь! За себя вам бояться нечего. Скоро вы все поймете. Но прежде предлагаю вам отдать должное этим изысканным блюдам, приготовленным лучшей стряпухой деревни!
С этими словами он встал и пригласил гостей следовать за собой к большому круглому столу. Собравшиеся повиновались не без колебаний, натужно улыбаясь. Но после пары добрых бутылок возобладала мысль, что Джерри Пирсон просто пошутил. В этой-то непринужденной атмосфере он, очень оживленный во время трапезы, опять попросил тишины.
– Недавно я вам сказал, что около полутора тысяч лет назад камни, на которых стоит это здание, служили фундаментом того самого замка, в котором родился знаменитый король Артур. Именно это место, а не развалины на полуострове около Тинтагеля, как часто утверждают. Ошибка произошла, видимо, оттого, что они друг на друга очень похожи: ведь наш островок – словно миниатюрная копия Тинтагеля. Да он отсюда и неподалеку.
– Вы прекрасно знаете, что эта идентификация – просто легенда, – возразил Гэйл Блейк. – Король Утер никогда не бывал в замке Тинтагель, а Артур тем более. Так что нечего и говорить об этом месте.
Пирсон не расстался со своей улыбкой:
– Прекрасно понимаю вашу точку зрения, сэр Пелинор. Вам этого не перенести! Какой-то Пирсон живет в королевском замке? Такого вы допустить не можете. Но знайте прежде всего, что этот клочок земли действительно принадлежит мне. – Он обратился к племяннице: – Гвиневра, ты не знала Рут – мою мать и твою неродную бабушку? Нет, не знала… Она умерла раньше. Так вот, от нее я получил это наследство, которое, может быть, когда-нибудь перейдет к тебе.
Мэйдж еле удержалась, чтобы не сказать, что в этом случае она как можно скорее избавится от такого наследства.
– Но кроме этого уголка, она оставила мне несколько семейных тайн, которые, я уверяю, несомненно доказывают славное происхождение моего жилища! Правда, нынешнее строение – результат серии половинчатых переделок одного нового владельца за другим, почти никогда не доведенных до конца из-за нехватки средств. Верно и то, что и я не всегда в этом отношении был на высоте. Но бог с ним – с нынешним состоянием! Важны его корни – благородные корни!
– Мне кажется, у вас тоже бывали лучшие времена, – насмешливо заметил поэт, поглаживая большую черную бороду.
Пирсон задержал взгляд на собеседнике и продолжил:
– Известно, что вы не любите чужаков, сэр Пелинор. А я, на ваш взгляд, тоже чужак. Моя мать родом не из этих мест, чтобы считать незаконным даже мое пребывание здесь, а тем более любые мои притязания. Впрочем, вы этого никогда и не скрывали.
– Верно, – согласился поэт и с удовольствием отхлебнул вина из бокала.
Затем Пирсон обратился к психиатру:
– Вы полагаете, доктор Джерролд, что до сегодняшнего дня мы были не знакомы, не так ли? Так вот – я думаю, что это не совсем верно. Некоторое время тому назад я бывал у одной девушки из пригородов Лондона. Ее отец был богатым промышленником. Вы упорно ухаживали за этой девушкой, хотя она несколько раз недвусмысленно вас отвергала. Потом ее отец погиб в результате несчастного случая. Бедное дитя сильно страдало – это правда. А некоторое время спустя вы заставили поместить ее в лечебницу. В конце концов она действительно сошла с ума, а потом покончила с собой.
Доктор Джерролд пробормотал, побледнев:
– На что вы намекаете? К тому же… прежде всего как звали эту девушку?
Пирсон продолжал, не обращая на него внимания:
– Так вы отомстили. Ей ли? Мне ли? Обоим? Не знаю, но верно то, что вы ее упрятали в лечебницу, а она вовсе не была безумной!
– Настоящая обвинительная речь! – воскликнул Джосая Халлахан. – А что вы можете предъявить мне?
Пирсон расплылся в сладчайшей улыбке:
– Вам, дражайший Мерлин? Ну кто же может что-то иметь против вас? У кого может быть мотив хоть для малейшей злобы к доброму старому чародею Мерлину? Вас все уважают, Халлахан, вы самый приятный человек во всем графстве. Собственно, потому я вас и пригласил – чтобы в некотором роде восстановить равновесие. Вы – исключение, которое подтверждает правило!