Невинная наследница
Шрифт:
— Я поговорю о них, если хочешь, Джордж. У меня где-то есть список гостей, и, если ты внимательно прочтешь его, ты не увидишь там имени Равеллы.
— Но она там была!
— Без приглашения.
— О, Себастьян, как ты мог позволить ей приехать! — воскликнула леди Элинор. — Ребенок ее возраста с такими ужасными женщинами. Она погибла, совершенно погибла!
— Не преувеличивай, Элинор, — резко сказала герцогиня. — Один-другой обед не повредит девушке, если она порядочная. Думаю, Себастьян говорит правду, что не приглашал ее. Мне сказали,
— Как обычно, бабушка, ваши подозрения справедливы. Равелла, как вы и сказали, приехала на дилижансе из Линке.
— Но почему ты оставил ее здесь? — спросила леди Элинор.
— А что я должен был делать? Отправить ее обратно в одиннадцать часов ночи? Послать ее в Линке на дилижансе?
— Конечно нет, — согласилась леди Элинор. — Но что-то ты должен был сделать.
— Я накормил ее и отправил спать.
— Одну, без компаньонки! — воскликнул лорд Навер.
— Если это принесет тебе утешение, Артур, миссис Пим, моя экономка, весьма почтенная женщина, провела ночь в комнате рядом с открытой дверью. Она также заперла дверь в коридор, я слышал собственными ушами.
— Прекрасно, но люди вряд ли этому поверят, — заметил сэр Джордж. — Не с твоей репутацией, Себастьян.
— Боюсь, меня не слишком беспокоит, поверят ли мне.
— А правда, — спросила леди Элинор почти шепотом, — что во время обеда девушка танцевала на столе, а лакеи принесли огромное серебряное блюдо, в котором спряталась другая женщина, голая?
— Элинор, твое воображение или воображение твоих друзей превосходит мои возможности.
— Тогда это неправда? — заколебалась леди Элинор.
— Каким разочарованием будет для тебя, если я скажу, что эти сплетни беспочвенны. Нет, Элинор, зерно правды есть в твоем рассказе.
— Себастьян! — в ужасе воскликнула леди Элинор и, прижав платок к глазам, упала на стул.
— Как муж Элинор и твой родственник, — важно, напыщенно произнес сэр Джордж, — я заявляю, что тебе должно быть стыдно, Себастьян.
— Ну, если ему и стыдно, что толку? — спросила вдовствующая герцогиня. — Дело в том, Себастьян, что девочка не может жить в Мелкомб-Хаус. Это ясно.
— А почему нет?
— Ну, мальчик, у тебя есть мужество, ты борец, и я люблю тебя за это. Но сейчас ты должен сложить оружие и вести себя как разумный человек. Кто-то должен присматривать за ребенком Эми. Вопрос в том кто.
— Я готов взять ее в мой дом, — заявил громогласно сэр Джордж. — Я по-отечески позабочусь о ней и буду любить как собственного ребенка.
— Если ты возьмешь ее, бери без единого пенни из ее состояния, — предложил герцог.
Будь это возможно, сэр Джордж побагровел бы еще больше.
— Я пойду в суд, — сказал он. — Как несовершеннолетняя она имеет право тратить доходы от капитала, пока не достигнет возраста.
— Если ты начнешь дело, я буду защищать ее, — холодно сказал герцог.
Сэр Джордж шагнул было вперед, но вмешалась герцогиня:
—
Лорд Навер тоном, лишенным всякого энтузиазма, сказал раньше, чем герцог успел ответить:
— Место для девочки в замке Навер при условии разумной суммы на ее содержание.
— Что ты называешь разумной суммой? — спросил герцог.
— Не знаю, — ответил лорд Навер. — Она ведь богата?
— Да, она богата, — сказал герцог с сарказмом, — отсюда и ваш интерес к этой бедной и, конечно, невинной сироте, мои дорогие Артур и Джордж.
— Если ты, Себастьян, подразумеваешь... — сердито начал сэр Джордж.
— Я ничего не подразумеваю. Я констатирую факты. Равелла Шейн является моей подопечной шесть месяцев. И только после того, как она получила состояние Роксхэма, вас стало беспокоить ее положение.
— Ловко он вас, — хихикнула вдовствующая герцогиня. — Как я уже сказала раньше, ты боец, мальчик. Но этого недостаточно. Я не скромница, но ребенок должен быть воспитан достойно. Я бы взяла ее к себе, но в моем доме больше нет места для женщин, как ты знаешь, Себастьян. Я никогда не могла их выносить.
— Нет никого, кому бы я доверил Равеллу с большей готовностью, чем вам, бабушка, — любезно ответил герцог. — Но, как вы сказали, в вашем доме нет места. Довольно странно. Равелла...
Он внезапно остановился.
— У меня появилась мысль, — сказал он. — Следует посоветоваться с Равеллой. Может быть, вы выскажете свои предложения ей?
— Конечно, пусть она выбирает, — сказала леди Элинор.
Она со значением посмотрела на мужа. Тот кивнул. Герцог позвонил.
— Попросите мисс Равеллу оказать нам любезность и спуститься к нам.
— Слушаюсь, ваша светлость.
Все неловко молчали. Герцог, взяв графин, налил еще бокал герцогине.
— Я знаю, что не должна принимать его, — сказала старая леди, — но, черт возьми, мне всегда нравилось делать то, чего я не должна. Вино — единственное, что мне теперь осталось.
Герцог ответил ей взглядом, полным понимания. В юности герцогиня была необыкновенно красива. Ее считали легкомысленной и отчаянно смелой. После ее замужества говорили, что герцог, обожавший супругу, плясал под ее дудку. Она ничего не боялась и часто сожалела о былых днях.
Возраст не изменил дух герцогини. Всегда ярко одетая и накрашенная, она оставалась не только важной фигурой в свете, но и в обществе. К полному восторгу герцогини, ее постоянно изображали на плакатах и в карикатурах, и она находила, что быть эксцентричной в восемьдесят почти так же волнующе, как быть красавицей в двадцать. Всегда одетая в белое, с белым чепцом, который не снимала даже за столом, она появлялась в сопровождении чернокожего пажа в фантастической зеленой ливрее и шапке, украшенной драгоценностями, с большим плюмажем из алых перьев.