Невинная страсть
Шрифт:
— Спасибо, моя дорогая. Их на прошлой неделе подарил мне мой супруг. Подарок, конечно, экстравагантный, но он знает, что мне очень идут изумруды. — Она поправила на голове лиловый тюрбан, но Ровена успела заметить выбившиеся из-под него пряди тусклых рыжеватых волос.
— Да, они очень вам к лицу, — заставила себя сказать Ровена, надеясь получить более подробную информацию.
— Меня не удивило бы, если бы я узнала, что он заказывал их специально, — продолжала леди Маунтхит. — Он не сказал, у какого ювелира их приобрел, потому что побоялся, что я могу
Назидательно кивнув тюрбаном, она с важным видом отошла, явно довольная тем, что одержала в стычке победу.
— Гм-м, меня не удивляет, что ее муж не сказал, где были куплены драгоценности, потому что купил их в ломбарде, — пробормотала Ровена, глядя вслед удаляющейся леди. — Действительно экстравагантный поступок, ничего не скажешь.
— В ломбарде? — удивился мистер Пакстон. — Почему вы так думаете?
Ровена покраснела, смущенная тем, что джентльмены слышали ее слова.
Теперь придется объяснять им, иначе она может прослыть мстительной, мелочной особой.
— Эти драгоценности принадлежали моей матери. Я только вчера узнала, что брат продал их, чтобы… оплатить долговое обязательство. — Она многозначительно взглянула на мистера Ричардса, который тактично нахмурил брови.
— А эта мегера считает их доказательством преданности своего супруга. Если бы она только знала! — Мистер Пакстон фыркнул.
— Надеюсь, вы ничего ей не скажете? — Ровена бросила умоляющий взгляд сначала на Пакстона, потом на Ричардса. Оба джентльмена покачали головами.
— Можете быть уверены, что я буду молчать, — любезно заверил мистер Ричардс. — Я не хотел бы поставить в неловкое положение ни вашего брата, ни вас.
Может быть, он пытался сказать ей, что простит Нельсону остаток карточных долгов? Ровена, разумеется, не могла спросить у него об этом в присутствии мистера Пакстона. Ей не хотелось, чтобы его мнение о Ричардсе упало еще ниже.
— Я тоже, — чуть помедлив, сказал Ноуэл. — А теперь не подойти ли нам наконец к буфету?
Удовольствия, полученного Ноуэлом от победы в шахматной партии над этим наглым мистером Ричардсом, сильно поубавилось, когда Ровена одарила этого типа милой улыбкой, а теперь вот снова улыбалась ему. Неужели она не понимает, что он далеко не так умен, как кажется? Неужели она не сообразила этого, играя с ним в шахматы?
К тому же было в этом человеке что-то фальшивое, хотя пока Ноуэл не мог бы сказать, почему ему так кажется. Возможно, настораживало то, что выражение его глаз не соответствовало выражению лица. За долгие годы работы он научился доверять своей интуиции, которая сейчас подсказывала, что мистер Ричардс не заслуживает доверия. Или, может быть, это подсказывала ему всего лишь ревность?
— Гости начинают расходиться, — заметил он. — За картами и шахматами вечер пролетел незаметно. — Пакстон надеялся, что Ричардс поймет его намек.
Мисс Риверстоун поставила на стол пустую рюмочку из-под миндального ликера и окинула взглядом зал.
— Вы правы. Надеюсь, Перл не будет ругать меня за то, что после всех ее — и ваших, сэр, — усилий я сыграла в карты всего один раз.
— Не поверю, что вы позволили бы кому-нибудь ругать себя, мисс Риверстоун, — сказал мистер Ричардс. — Вы отлично умеете постоять за себя, как это сделали недавно в стычке с леди Маунтхит.
Ровена улыбнулась ему так, что Ноуэл скрипнул зубами.
— Спасибо, мистер Ричардс. Наверное, нам стоило поддразнить ее по поводу обращения со слугами, потому что Перл говорила, что она не выдерживает никакой критики. А что касается того, что Перл может отругать меня, то мы с ней очень близкие подруги, так что делает она это любя.
— Вы меня успокоили. Такая умница, как вы, не должна отчитываться ни перед кем за свое поведение.
Мистер Ричардс произнес это таким задушевным тоном, что Ноуэлу пришлось громко откашляться, чтобы напомнить о своем присутствии.
— Я рад видеть, мисс Риверстоун, что сегодня к концу вечера вы гораздо меньше устали, чем вчера.
Ровена взглянула Ноуэлу в глаза и немного покраснела, явно вспомнив о том, чем закончился вчерашний вечер.
— Неудивительно, — прервал этот глубоко личный момент голос мистера Ричардса. — Шахматы и карты далеко не так утомительны, как танцы, которые, кстати, являются абсолютно пустым занятием.
— Очень справедливо замечено, — согласился Ноуэл, все еще глядя в глаза мисс Риверстоун. Какие у нее густые и темные ресницы. И как это красиво. — Однако танцы оказались не таким уж мучительным времяпрепровождением, как вы ожидали, не так ли?
Девушка раскрыла рот, чтобы ответить, и Ноуэл замер, буквально завороженный формой ее губ и воспоминанием об их вкусе…
— А-а, вот ты где, Ровена, — раздался голос леди Хардвик. — Я хотела познакомить тебя с мистером Робертом Саузи.
Мисс Риверстоун, так и не сказав, чего хотела, оглянулась, нарушив волшебство момента. Она радостно поздоровалась с мистером Саузи, но Ноуэл решил не обижаться. Как-никак этот Саузи был известным очеркистом, поэтом и биографом. Знакомство с ним должно было импонировать такой интеллектуалке, как Ровена.
— Рад познакомиться с вами, мисс Риверстоун, — сказал Саузи, склоняясь к ее руке. Потом леди Хардвик представила ему Ноуэла и мистера Ричардса. Пакстон сразу же заметил, что Ричардс, судя по всему, уже знаком с гостем и что они находятся с ним не в лучших отношениях.
— Я поговорю с вами позднее, мисс Риверстоун, — сказал после неловкого молчания мистер Ричардс.
Она кивнула, но едва ли заметила его бегство, потому что с интересом слушала критические замечания мистера Саузи по поводу новой пьесы, которую он видел на прошлой неделе. Учитывая возраст этого человека и его семейное положение, Ноуэл не видел угрозы с его стороны и позволил себе несколько расслабиться, только сейчас осознав, в каком напряжении находился.