Невольничий караван
Шрифт:
— Да уж, их нужно остерегаться, — согласился Серый. — Сейчас они перетащат все вещи в деревню, а потом наверняка вернутся на пепелище еще раз, чтоб подчистить все окончательно. И коли они тебя найдут… Нет, я, ясное дело, не думаю, что эти дикари могут тебя серьезно покалечить, но все ж мне было бы спокойнее, если б я вместе с тобой дождался араба и помахал вам вслед белым платочком. Как ты на это смотришь?
— Я считаю, что ты прав, так действительно будет безопаснее. Но чтобы ты тоже не остался один, мы возьмем с собой еще одного гребца. Впрочем, я не советовал бы этим неграм связываться со мной, если они не хотят отведать пули из моего ружья.
Течение
Лес и здесь рос такой же узкой полосой, как возле Умм-эт-Тимсы. Путешественники быстро прошли его насквозь и по открытой равнине зашагали обратно на юг. Примерно через четверть часа пути глазам их открылось знакомое пепелище, над которым все еще курился легкий дымок. Тогда они снова нырнули в лес и, прячась за деревьями, быстро нашли высокое дерево. Шварц и Пфотенхауер устроились прямо под ним, негр же расположился немного поодаль, чтобы не мешать их беседе и наблюдать за окружающей местностью.
День уже прошел, и, глядя с тревогой, как солнце клонится все ближе к горизонту, друзья изо всех сил желали, чтобы Охотник на слонов не заставил себя долго ждать. Шварц выглядел, как всегда, спокойным. Пфотенхауер тоже старался держаться браво, но его волнение проявлялось в том, что он ни на минуту не закрывал рта. Казалось, он поставил своей целью за эти несколько часов ожидания сообщить своему другу все полезные советы, которые он знал.
— А ну, если ты попадешь в засаду, — поминутно спрашивал он. — У тебя хватит патронов, чтоб отстреляться от врагов? Ты вообще-то не забыл зарядить свое ружье?
— Конечно, нет, — улыбался Шварц, — ведь большой запас снаряжения — это самое главное из того, что мне может понадобиться.
— А как тебе понравился Охотник на слонов? По-моему, он честный малый, и вы с ним поладите. Хотя, мне, ей-Богу, было смешно, когда он размахивал тут своей ржавой гаубицей и собирался с ее помощью защищать тебя. Думаю, когда дойдет дело до схватки, это придется брать его под свою охрану!
— Не знаю, может быть. Он пришелся мне по душе, и я ему полностью доверяю. Но какая ужасная судьба! Отец, которые долгие годы повсюду ищет своего похищенного сына!
— Не говори! Я, право слово, чуть слезу не пустил, слушая его. У нас этих людей считают полудикарями, но у них ведь такие же, как у нас, сердце и душа, и потом… Стоп, видишь их? Вон там вон, самец и самочка! Может, и ты их узнал?
Он указал на двух птиц, которые приземлились под соседним деревом и, увидев людей, замерли в нерешительности. Спинки у них были черные, брюшки песочного цвета, а крылья разрисованы черно-бело-серыми узорами.
— Да, я их знаю, — подтвердил Шварц. — Это крокодиловы сторожа. Впервые они упоминаются еще у Геродота.
— Точно! Знаешь и то, как эта птичка называется здешними людьми?
— Крокодилья птица, крокодилья бабушка и сторож крокодила.
— Верно. Из тебя, ей-ей, вышел бы неплохой орнитолог, и ты сможешь мне здорово помочь, когда я буду писать мою книгу. Посмотри, как они забавно заковыляли прочь! Может, ты когда-нибудь видел, как такая птица садится крокодилу на зубы, чтоб вычистить застрявшие там остатки пищи? А гигантская рептилия при этом послушно распахивает зубастую пасть, и ей даже не приходит в голову проглотить пичужку, потому что она понимает, что та делает ей добро. И тут уж, как пить дать, срабатывает не только инстинкт, но и самый настоящий разум, в котором животным так часто отказывают. А я всегда говорил и повторяю: у этих созданий тоже есть мысли, они умеют делать выводы и копить опыт, и, между прочим, они часто оказываются поумнее человека, который вечно считает себя разумным существом.
— Я с тобой полностью согласен, потому что неоднократно убеждался в этом на собственном опыте.
— Как же?
— Очень просто: ведь нам часто не удается поймать или убить зверя, за которым мы охотимся. Ему удается ускользнуть, потому что он ведет себя умнее и осторожнее, чем мы.
— Это ты верно подметил! Животные вообще очень похожи на нас. Есть, к примеру, такие птицы, которые устраивают самые настоящие собрания и советы. Я недавно видел, как семьдесят венценосных журавлей встали в круг, а один выскочил в середину и начал кричать. Это было похоже на заседание парламента или какой-нибудь экзамен, потому что, когда этот малый в середине на минуту замолкал, другие тут же вставляли свой «курнукнукнукнук», будто и впрямь учащиеся отвечали на его вопросы. И я держу пари, что их ответы были уж поумнее некоторых, что можно услышать в какой-нибудь школе!
— На что это ты намекаешь? — поинтересовался Шварц, и на его губах заиграла лукавая улыбка.
— На что же, как не на себя самого? Или ты думаешь, что я всегда мог ответить правильно? Правда, бывают такие вопросы, которые прямо-таки ошарашивают тебя и ставят в тупик. Я сейчас как раз вспоминаю о том, как я учился в третьем классе… Или ты, может, уж знаешь об этом?
— О чем именно? Что тебе когда-то приходилось посещать этот класс, я могу догадаться.
— Да нет же, я имею в виду вопрос, что мне тогда задали. Не думаю, что я тебе рассказывал… У нас тогда должен был быть экзамен, и я вырядился в новую рубашку, а вокруг шеи обмотал пестрый шарф. Когда я потом глянул в зеркало, то решил, что в таком шикарном виде я уж никак не могу ошибиться. Но не тут-то было!
— Что же произошло? — с неподдельным интересом спросил Шварц, когда рассказчик сделал паузу.
— Ты и вообразить себе не можешь! По правде сказать, наш учитель естествознания не очень-то меня жаловал, потому как я постоянно приставал к нему с вопросами, на которые ни один здравомыслящий человек не ответит. Ну, он и решил со мной поквитаться, а тут как раз экзамен. Как до меня дошла очередь, я встал, полный почтения, и думал убить всех наповал моими знаниями. Но тут учитель разевает свой рот и спрашивает у меня, почему это, интересно, у птиц есть перья? Что скажешь?
— Да, это ясно быт вопрос на засыпку.
— Это уж точно, негодяй хотел меня завалить.
— Но тебе наверняка удалось ловко выкрутиться. Что ты ответил?
— Легко сказать, ответил! Поначалу я вообще слова не мог вымолвить, только распахнул варежку, чтобы получше напрячь свои полторы извилины, а уж когда вопрос повторили во второй раз, тут-то я…
— Внимание! — шепнул в это мгновение ниам-ниам, правой рукой указывая куда-то в сторону селения. Немцы подняли головы и увидели на тропинке, ведшей от реки к селению, двух хорошо вооруженных мужчин. Они только что вышли из леса и теперь рассматривали пепелище с кучами углей и пепла. В течение нескольких минут оба казались парализованными от ужаса, а затем с громкими криками бросились вперед.