Невыносимое счастье опера Волкова
Шрифт:
Только с ней…
Только так…
С ней одной.
Почему у нас все так просто и так, с*ука, сложно?
Нина
Мы тяжело дышим. Время как будто замерло. Глаза закрываю, дыхание Вика на своих губах ловлю, сбитое, прерывистое. Как хорошо. Сладко. Все тело тихонечко поет от наслаждения. Губы улыбаются.
Мы два безумца. Два совершенно ненормальных, чокнутых ч…
– Че-е-ерт! – охаю, распахиваю
– Что такое, конфетка? – голос тихий, с сексуальной хрипотцой, новым приступом возбуждения отдается. Ненасытный Вик с поцелуем тянется, в губы чмокает нежно. Я зажмуриваюсь, впитываю новую ласку и… нет-нет-нет! Нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя!
– Тормозим.
– Что?
– Быстро погнали в аптеку, Волков...
– Зачем?
– Противозачаточные. Я их уже две недели как бросила пить. Совсем из головы вылетело, блин! Если мы не хотим стать счастливыми мамочкой и папочкой, нам лучше поторопиться.
– Ты… ты угораешь сейчас?
– А похоже, Вик?!
Волков, выругавшись, сползает с меня. Натягивает боксеры и застегивает джинсы. По лицу не поймешь, злится или удивлен. Скорее, и то, и другое. Я торопливо усаживаюсь, напялив обратно платье, живописно повисшее на талии. Подтягиваю рукава на плечи, озираясь в поисках своего нижнего белья. Все сиденье обшарила – нет его!
– Трусы. Где мои трусы, Вик? Боже, я надеюсь, ты никуда их в окно не запулил?! Позорище, блин!
– Ты их снимала сама, Кулагина.
– Да как же, угу…
Фыркает. Водолазку напяливает. Швами наружу, торопыга.
– На левую сторону, Вик!
– Млять! Вот все у нас с тобой через одно место, конфетка.
Глаза закатываю, как говорится, без комментариев. Стоит только вспомнить, что в ресторане остались Ларин и его эта феечка – сразу можно понять, какая мы максимально неправильная и шибанутая на голову “парочка”.
Подол поправляю. Снова по сторонам глазами и руками шарю. Да где эти чертовы стрин… Нахожу. Секундный ступор ловлю, а потом просто дико начинаю, нет, не смеяться. Ржать! Аж забавно похрюкивая, прикрывая лицо ладошкой.
Вик замирает с одним натянутым на руку рукавом кофты и смотрит на меня, как на ненормальную в приступе истерики. Проследив за моим взглядом, фыркает. Раз. Второй. В конце концов, тоже посмеиваясь, перегибается через сиденье, снимает кружевные труселя, живописно повисшие на ручке коробки передач, протягивая мне. Еще и подмигивает, зараза:
– Больше не теряй.
Я беззлобно рычу и, пихнув его локтем по ребрам, быстро возвращаю упомянутую деталь гардероба туда, где ей и положено быть у приличных девочек. Точно, мать твою, не на коробке передач! Боже, в кого я с ним превращаюсь? По мне можно составлять пособие для института благородных девиц, вписывая меня в каждый пункт примером того, как делать не нужно.
До аптеки мы долетаем в считанные минуты. Я всю дорогу молча поражаюсь, насколько свистанула крышка котелка, что я просто напрочь забыла про контрацепцию. Безмозглая, Кулагина! Вот только детей мне от Волкова в данный момент не хватало.
Подкатывая к круглосуточной аптеке, останавливает машину у входа. Я хватаюсь за ручку, собираясь выскакивать, когда он глушит мотор и тормозит меня своим:
– Сиди, куда ты в таком виде собралась? Сам схожу. Говори, какие?
Каком таком виде?!
Я, офигев, на автомате выпаливаю название и опомниться не успеваю, как уже фигуру его в “лобовом” взглядом провожаю. Козырек отпускаю и, ужаснувшись, на отражение свое таращусь в небольшом зеркале. Н-да, мечта извращенца.
Выдыхаю. Пальцы в развалившуюся прическу запускаю, шпильки вынимаю. Даю волосам по плечам легкими волнами рассыпаться, слегка ероша и приглаживая их ладошкой. Хорошо. Голова от этих металлических штук жуть как устала! Шарю по бардачкам, нахожу влажные салфетки, достаю одну и торопливо стираю с губ и щек коричневые пятна размазанной помады. Щеки горят. Глаза блестят нездоровым огоньком. Между ног приятно тянет, напоминая о недавнем “вторжении” в мое максимально личное пространство. Улыбаюсь, как дурочка. Оттр… отлюбил, так отлюбил. Качественно и со вкусом, как умеет только Волков.
Боже, Тони! Что за мысли?! Стыдно тебе быть должно!
Но мне не стыдно. Ни капли смущения или сожаления. С другим мужчиной в подобной ситуации, возможно. С Волковым… с ним почему-то все кажется естественным. Хоть и совершенно не вовремя и не к месту.
Ох, блин, не вздумай, Кулагина…
Одергиваю себя как раз в тот момент, как дверь с водительской стороны открывается. Волков резво запрыгивает в салон.
– Держи.
Вода и упаковка с таблетками. Это выглядит так мило и заботливо, что я, не удержавшись, чмокаю его в колючую щеку. Вик улыбается. Мотор заводит и домой нас везет. Всю дорогу мы молчим. Да и что вообще после такой странной недели, отвратительного ужина и дикого секса в машине можно сказать друг другу? Спасибо? Мне было хорошо? Давай повторим?
Чего, Кулагина?! Повторим?! Никаких повторим, ни теоретически, ни практически!
– А платье ты с меня так и не снял, – ляпнула и прикусила язык.
Зажмурилась.
И-ди-от-ка!
Видать, не только я так подумала. Волков оглянулся. В данный момент расслабленный, спокойный, уверенно держащий руль и контролирующий дорогу. Разительно отличающийся от того Волкова, который был со мной еще двадцать минут назад на заднем сидении авто.
– Еще не ночь, и мы еще не дома.
О, закрой-ка ты рот, Антонина, и не отсвечивай. Одного срыва достаточно, чтобы сгрызть себя заживо. Еще “на бис” нам секса не хватало! Если тут можно все списать на эмоции и перенапряжение, которое мы дружно рванули скидывать качественным трахом, то второй раз такая отмазка не прокатит. Всему есть предел.
– Наверное, мы очень отвратительно поступили, бросив в ресторане Ларина и Ингу, – говорю немного погодя.
– Они взрослые люди. Разберутся.
– Да, но…
– Без “но”, Кулагина.