Нейромант (сборник)
Шрифт:
Королев смахнул со своего пудинга плодовую мушку. Две пары крыльев и разделенное лишней перетяжкой брюшко явно указывали на высокий уровень радиации. Насекомые разлетелись во время какого-то давнего эксперимента, поколения их населяли станцию уже в течение десятилетий.
– Американцам мы неинтересны, – сказал Королев. – А Москве теперь наплевать на подобные разоблачения.
– За исключением тех моментов, когда ожидается очередная поставка зерна, – возразил Гришкин.
– Америке нужно продать так же сильно, как нам – купить. – Королев
– А у нас топливо заканчивается, – заметил Стойко.
– Можно взять с оставшихся спускаемых аппаратов, – предложил Королев.
– И как, черт побери, мы тогда приземлимся? – Гришкин потряс кулаками. – Даже в Сибири есть деревья! Деревья, а над ними – небо! Хрен бы с этим всем! Пусть катится в тартарары! Пусть упадет и сгорит!
Недоеденный пудинг растекся по обшивке.
– О господи! – сконфузился Гришкин. – Извините, полковник. Я же знаю, что вы не можете вернуться.
В музее он обнаружил пилота Татьяну перед этой проклятой картиной высадки на Марс. Щеки ее были мокры от слез.
– Знаете, полковник, ваш бюст установлен на Байконуре. Бронзовый. Я всегда проходила мимо него по пути на лекции. – Ее глаза покраснели от недосыпа.
– Бюсты всегда были и будут. – Он улыбнулся и взял ее за руку. – Так уж устроены академии.
– Как оно было там в этот день? – Татьяна все еще смотрела на картину.
– Я почти не помню. Так часто смотрел записи, что помню скорее их. Теперь мои воспоминания о Марсе не отличаются от воспоминаний любого школьника. – Он снова улыбнулся. – Но было не так, как на этой дрянной картине. В этом, вопреки всему, я уверен.
– Почему же это случилось, полковник? Почему все заканчивается? Когда я была маленькой, я смотрела телевизор… Казалось, наше великое космическое будущее – это навсегда…
– Может, американцы были правы? Японцы послали в космос машины, роботы построили их орбитальные лаборатории. Добыча полезных ископаемых на Луне оказалась неэффективной, но мы считали, что в космосе останется хотя бы постоянная исследовательская станция. Все дело в наполненности кошельков. В кабинетах, где принимают решения.
– Вот оно, окончательное решение проблемы Космограда. – Она передала Королеву клочок бумаги. – Я обнаружила это в распечатке московских приказов Ефремову. Они пойдут на неконтролируемое снижение орбиты в течение ближайших трех месяцев.
Полковник поймал себя на том, что тоже всматривается в картину, к которой питал отвращение.
– Это уже не имеет значения, – услышал он свой голос.
А потом она разрыдалась, уткнувшись Королеву в покалеченное плечо.
– Но у меня есть план, Татьяна, – говорил он, поглаживая ее волосы. – Послушайте…
Королев взглянул
Пора было приступать.
Полковник выплыл из «Салюта» в стыковочный отсек, отмахиваясь от распечатки, которая норовила опутать ему голову.
Здоровая рука все еще могла работать быстро и точно. Улыбаясь, он вытащил кислородный баллон из крепежных ремней. Ухватившись за поручень, он изо всех сил, на которые был способен, швырнул баллон в противоположную стену. С громким лязгом баллон отскочил, не причинив вреда. Королев подхватил его и снова швырнул.
А потом включил кнопку декомпрессионной тревоги.
Сирены выплюнули облачко пыли и завыли. Взвизгнула гидравлика, и – по тревоге – закрылись переборки между отсеками. Уши Королева заложило. Он чихнул и снова подобрал баллон.
Свет вспыхнул и погас. Полковник улыбался в темноте, обняв стальной баллон. Стойко сумел устроить критический системный сбой. Это оказалось нетрудно. Система и так балансировала на грани коллапса из-за переполненных пиратским видео банков памяти.
– Вот вам бой без перчаток! – процедил Королев, снова ударяя баллоном об стену; зажегся неяркий свет – заработали резервные генераторы.
Плечо заболело, но он продолжал молотить баллоном, припоминая грохот настоящей разгерметизации. Нужно сильнее, чтобы у Ефремова и канониров не оставалось сомнений.
Со скрипом начало поворачиваться колесо ручного затвора одного из люков. Наконец с глухим стуком люк открылся – и внутрь заглянула Татьяна. Она застенчиво улыбалась.
– Сантехника освободили? – спросил полковник, отпуская баллон.
– Стойко и Уманский договариваются с охранниками. – Она стукнула кулаком об открытую ладонь. – Гришкин готовит посадочные модули.
Королев последовал за нею в следующий стыковочный отсек. Стойко уже помогал Сантехнику выбраться из люка, который вел в казармы. Никита был бос, лицо его поросло неопрятной щетиной. За ним следовал метеоролог Уманский, таща за собою безвольное тело солдата.
– Как вы, Никита? – спросил Королев.
– Трясет. Они держали меня на «ужасе». Дозы небольшие, но мне хватило поверить, что разгерметизация настоящая.
Из ближайшего к Королеву «Союза» выплыл Гришкин. За ним на нейлоновом тросе тянулся шлейф из приборов и инструментов.
– Все спускаемые аппараты в норме. Сбой вывел их в автоматический режим. Я подкрутил отверткой систему дистанционного управления, так что с Земли вмешаться не смогут. Как ты, Никита? – спросил он Сантехника. – Готов к экстренной посадке в Центральном Китае?
Тот вздрогнул, поморщился и затряс головой:
– Я не говорю по-китайски.
– Вот тебе транскрипция. – Стойко протянул распечатку. – Это означает: «Я ХОЧУ СДАТЬСЯ. ПРОВОДИТЕ МЕНЯ В БЛИЖАЙШЕЕ ЯПОНСКОЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВО».