Нейромант

Гибсон Уильям

– Убить Ривьеру?

– Убить.

Кейс растерянно заморгал; на его плечо легла рука Мэлкома.

– Слушай, а ведь ты кое-что забыл, – пропел Кейс, чувствуя прилив ярости и какого-то истерического веселья. – Ты в заднице. Вместе с Армитиджем ты выбросил управление захватами. «Ханива» вцепилась в нас как клещ. Армитидж искромсал свою «Хосаку», а навигационные компьютеры улетели вместе с рубкой, так ведь?

Финн кивнул.

– Так что мы застряли. А это значит, что ты в заднице.

Кейсу хотелось смеяться, но у него перехватило в горле.

– Кейс, – негромко заметил Мэлком, – «Гарви» – буксировщик.

– Совершенно верно, – с улыбкой подтвердил Финн.

* * *

– Как повеселился в большом мире? – поинтересовался конструкт у Кейса, когда тот снова вернулся в матрицу. – Чувствую, Уинтермьюту потребовалась новая маленькая услуга…

– Слабо сказано. Как «Куан», все нормально?

– Что надо. Потрясный вирус.

– Ладно. У нас появились некоторые затруднения, но мы работаем над их преодолением.

– Может, поделишься со мной?

– Некогда.

– Ну и правильно, голуба, чего там церемониться со всякими трупами.

– Иди ты на хер, – сказал Кейс и щелкнул тумблером, избавляя себя от очередной порции жуткого смеха.

* * *

– Она мечтала о состоянии с очень малой долей индивидуального сознания, – рассказывала 3-Джейн.

Она показывала Молли лежащую на ладони камею. Профиль, вырезанный на камне, весьма походил на ее собственный.

– Животное блаженство. Думаю, она считала развитие передних долей мозга ошибкой природы. – 3-Джейн наклонила брошь, наблюдая игру света на гранях. – Даже наиболее болезненные аспекты самоосознания беспокоили бы индивидуума – члена нашего клана – только при некоторых возбужденных состояниях психики.

Молли кивнула. Инъекция, вспомнил Кейс. Что это они ей вкатили? Боль не то чтобы исчезла, она превратилась в некий сгусток измененных, перепутанных ощущений. Неоновые черви, копошащиеся в бедре, прикосновение грубой мешковины, запах жареных креветок – мозг инстинктивно отказывался копаться в этом месиве, и оно сливалось в нечто вроде белого шума. Если этот их болеутолитель сделал такое с нервной системой Молли, в каком же состоянии ее психика?

Зрение даже острее обычного, все образы рисуются с неестественной ясностью и четкостью. Все люди и предметы словно вибрируют, каждый – со своей, чуть-чуть отличающейся от всех прочих, частотой. Черный шар, все еще сковывавший ей руки, Молли пристроила на коленях. Сидела она в пляжном кресле, положив сломанную ногу на пуфик из верблюжьей шкуры. Напротив нее, на таком же пуфе, куталась в просторную галабию из небеленой шерсти хозяйка дома. Выглядела 3-Джейн очень молодо.

– Куда это он смылся? – поинтересовалась Молли. – Снова ширяется?

3-Джейн пожала плечами, скрытыми под тяжелой бесформенной накидкой, и отбросила с глаз прядь темных волос.

– Питер попросил меня впустить тебя, но не сказал зачем. Чтобы все было таинственно и загадочно. Ты собиралась что-нибудь с нами сделать?

Молли слегка помедлила.

– Его бы я убила. И попыталась бы убить ниндзя. А потом я поговорила бы с тобой.

– Почему? – 3-Джейн спрятала камею в карман галабии. – И еще раз – почему? И о чем?

Некоторое время Молли изучала высокие изящные скулы, широкий рот и узкий ястребиный нос. Глаза у 3-Джейн были темные и какие-то тусклые, почти матовые.

– Потому что я его ненавижу, – сказала она наконец, – потому что я так устроена, потому что я – это я, а он – это он.

– И еще из-за шоу, – добавила 3-Джейн. – Я была в ресторане.

Молли кивнула.

– А Хидэо?

– Потому что ниндзя – лучшие профессионалы. Потому что один из них убил моего напарника.

Лицо 3-Джейн помрачнело, брови ее поползли вверх.

– Потому что я должна была проверить, – добавила Молли.

– А потом мы бы немного поболтали – ты да я, и никто не мешает, ты так это себе представляла? – Темные прямые волосы 3-Джейн разделялись посреди пробором и были собраны на затылке в тяжелый узел. – Ну а как теперь, теперь-то ты расположена поболтать?

– Сними с меня это, – сказала Молли, поднимая скованные руки.

– Ты убила моего отца, – не меняя тона, ответила 3-Джейн. – Я видела на мониторах. Он называл их глазами моей матери.

– Он убил «куклу». Она была похожа на тебя.

– Отец обожал широкие жесты, – ответила 3-Джейн, а затем к ней, сияя от наркотиков, подошел Ривьера, облаченный в тот же напоминающий арестантскую робу костюмчик из серого льна, что и тогда, в саду на крыше отеля.

– Знакомитесь? Интересная девушка, правда? Я сразу так подумал. – Он встал за спиной 3-Джейн. – Только знаешь, ведь ничего не выйдет.

– Неужели, Питер? – сделав над собой усилие, Молли изобразила усмешку.

– Уинтермьют – не первый, кто сделал эту ошибку. Недооценил меня.

Ривьера прошел по кафельному борту бассейна к белому столику и плеснул минеральной воды в тяжелый хрустальный стакан.

– Он ведь говорил со мной, Молли. Думаю, он говорил с каждым из нас. С тобой, с Кейсом, даже с Армитиджем – хотя тут-то и разговаривать было не с кем. Он же нас почти не понимает. У него есть психопрофили, но ведь это статистика, и не более. Не знаю, дорогая, являешься ли ты неким статистическим животным, но уж Кейс – абсолютно точно, а вот у меня есть качество, по самой своей природе не укладывающееся ни в какие количественные характеристики.

Питер отпил из стакана.

– И какое же? – равнодушно поинтересовалась Молли.

– Извращенность, – широко улыбнулся Ривьера; возвращаясь к женщинам, он раскручивал в стакане остаток воды, словно наслаждаясь массивностью толстого, с голубой резьбой цилиндра. – Склонность к бессмысленным поступкам. И я принял решение, абсолютно бессмысленное решение.

Молли молча ждала продолжения.

– Ну, Питер, – мягко, словно ребенка, пожурила Ривьеру 3-Джейн.

– Ты не узнаешь этого слова. Он ведь все мне рассказал. Конечно, три-Джейн знает код, но ты его не получишь. Равно как и Уинтермьют. Наша три-Джейн – девочка с амбициями. – Ривьера снова улыбнулся. – У нее свои виды на семейную империю, и все бы хорошо, если бы не путались под ногами два сбрендивших искусственных разума, хотя в самой идее что-то есть. Но тут на помощь приходит Питер. Сиди, говорит Питер, и не чирикай. Крути папочкины любимые джазовые пластинки, а уж Питер пригласит сюда подходящих к музыке танцоров. И тогда мы устроим королю Эшпулу достойные поминки. – Он допил остаток воды. – Нет, папочка, ты нам не в масть. Ты совсем нам не в масть. Теперь, когда к нам пришел Питер.