Незабываемость
Шрифт:
– Будет ли она знать, что мы...?
– Ты можешь смотреть положительно на то, чтобы кто-то за тобой наблюдал, но не я. Никто не знает, кроме нас. Предположения будут. Однако только мы знаем, что действительно произошло.
Я выдыхаю.
– Спасибо, Сэр.
Прижимая платье к груди, я испытываю восторг к человеку, которого едва знаю. И в этот момент я понимаю. Я его совсем не знаю. Когда он начинает уходить, я задаю вопрос:
– Сэр, у Вас есть имя?
Глава 9
Марджи
Господин Сантана.
Широкие
Требовательный тембр.
Полные губы.
Темный пронзительный взгляд.
Ощущение его губ на моих волосах и пальцах вызывает во мне желание почувствовать их касание и в других местах, заставляя жаждать большего.
Я просыпаюсь от беспокойного сна в поту, отмечая, как моя рука змейкой скользит по животу, а пальцы дразнят пояс моего нижнего белья. Оно не из кружева. Это те трусики, которые носила в течение многих лет, - эдакие мальчишеские шортики, сделанные из хлопка. И когда мой сон окончательно развеивается – про то, как господин Сантана сидит на стуле в затемненной комнате, управляя моими движениями, пока его низкий голос приказывает снять с себя платье, оставляя только кружевные трусики и высокие каблуки, приказывает мне подойти к нему, но не на ногах, а ползком на коленях, - наступает реальность. Я не в «Кружеве и Коже». Я не была там с вечера прошлой субботы. Уже почти утро четверга, и я ничего не слышала от человека, который сказал, что меня проинформируют о нашей следующей встрече, ни от Дороти, ни от кого-либо еще из клуба.
Моя рука замирает, когда я смотрю в потолок своей спальни, наблюдая за тем, как свет от уличных фонарей танцует бликами по стенам.
Он сказал мне подумать о том, что произошло. Он велел мне мечтать об этом.
Я не уверена в том, как один человек может иметь такое большое влияние, но с каждой минутой, часом и днем то, что происходило в «Кружеве и Коже», это стало единственным, о чем я могу думать. Это было незабываемо. Даже на работе мне пришлось удалять целые страницы заметок, потому что слова доктора Кайзер имеют тенденцию приобретать формы пережитого мной опыта, а затем трансформируются в мои фантазии.
Я сказала себе, что схожу в клуб только раз, и испытаю то, о чем слышала, и это произошло.
Но все пошло не так, как задумывалось.
Я хочу большего.
Я хочу гораздо большего, и в каждом своем видении, в каждом проблеске моего воображения присутствует господин Сантана со сверкающими темными глазами, пока стек придает моей коже красный оттенок. Я просматривала Интернет-ресурсы, а также переписывала мысли клиентов. Мой разум знает, что кожу будет жечь, и все же, несмотря на то как мое сердце бьется в тревожном ожидании, я хочу испытать это. Я хочу боли, потому что, как только он закончит, я услышу его голос. «Нет, Марджи, ты идеальна». И тогда его член уймет мою боль, принося мне удовольствие, с которым мои руки никогда не смогли бы сравниться.
Мои пальцы спускаются ниже, под резинку трусиков.
Внезапно я осознаю неточность в своей фантазии. Он не знает моего настоящего имени. А я не знаю его.
– Давай же, Марджи, - я громко говорю сама себе.
– Ты, вероятно, больше никогда о нем не услышишь. Что ты собираешься делать - прожить остаток жизни без удовлетворения? Как он узнает?
Выдыхая,
Перед глазами предстают его темные глаза, и я знаю, что он не запрещал это, но определенно подразумевал и эти уловки. Вздохнув, я снова перекатываюсь, сбрасывая с себя одеяло, чтобы через несколько минут проснуться от холода и снова укрыться им.
Это агония.
– В субботу будет неделя, - я обращаюсь вслух к темноте.
– Семь дней. Если я не получу уведомление до субботы, я возьму дело в свои руки.
Я позволила себе поразмышлять о предоставленной мной информации. Поскольку клуб использует псевдонимы, а формы заполняются с идентификационными номерами, каким образом меня могут проинформировать? Я даже спросила об этом Дороти той ночью, когда она пришла забрать меня.
Глубоко вздохнув, я вспоминаю ее появление в комнате.
ОКОЛО НЕДЕЛИ НАЗАД
Прошло время, но я не уверена, сколько именно. Окно напротив меня все еще затемнено, с тех самых пор как это сделал господин Сантана, и теперь мне интересно, там ли еще пара. Позволил ли он ей кончить? Разрешил ли он получить ей хоть каплю удовлетворения?
На моих губах появляется улыбка.
Пометил ли он ее, как пометили меня?
Я вздрагиваю, когда стук в дверь отвлекает мое внимание. Встав, я поправляю платье и иду к двери.
– Да?
– Мойра, это Дороти. Мне сказали, что вы готовы уйти.
Окинув взглядом комнату в последний раз, я делаю мысленную пометку о том, чтобы запомнить в ней все: от кожаного дивана до большого кресла у задней стены и стола со стульями у входа. Я сказала, что вернусь, но если этого не случится, я не хочу забыть то, что произошло здесь.
Я цепляю улыбку на губы, открывая дверь.
– Спасибо, Дороти, что пришли за мной.
За усыпанной рубинами маской ее зеленые глаза блестят, а накрашенные губы приоткрываются, когда улыбка становится шире.
– Мы рады, что вы решили присоединиться к нам сегодня вечером в «Кружеве и коже». Несмотря на то, что уже поздно, бурбон-бар все еще работает. Может, вы хотите выпить перед уходом?
Я качаю головой, вспоминая ответ господина Сантаны, когда я упомянула то же самое.
– Нет, спасибо. Думаю, мне пора. Машина подана?
– Вы уверены, милая?
– спрашивает Дороти, опуская руку на мое плечо.
– Первое посещение может быть ... ну, скажем так, небольшая порция хорошего бурбона поможет успокоить нервы.
По правде говоря, после того потрясающего оргазма я расслаблена настолько, насколько это возможно. Это не значит, что последние несколько минут или больше, прошли спокойно для меня. Они таковыми не были. Тем не менее, было что-то особенное в тоне господина Сантаны, когда он запретил заглядывать в бар, настолько, что это зафиксировалось в моем сознании.
Со всей уверенностью, которую я могу собрать в кулак, произношу:
– Я действительно готова уйти.
– Отлично, - она отпускает мое плечо и берет меня под руку, перекидывая свою руку через мой локоть.
– Вам понравилось?