Нежданчик для Биг-Босса
Шрифт:
— Извини за этот цирк, — повернулся ко мне Глеб, осматривая мой заполошный вид. А я не могла отдышаться. Откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Перед закрытыми веками крутились цветные круги. — Может, воды? — предложил босс, и я ощутила горлышко пластиковой бутылки возле рта.
Очнулась и с удовольствием выпила холодной минералки, моментально впрыснувшей в организм энергию. По крайней мере, дышать стало легче и сердце перестало отстукивать бешеную чечетку.
— Спасибо, — поблагодарила и вытерла рукой влажные губы, ненароком замечая, что Глеб пристально на них смотрит. Или мне только показалось? Наверное, я у меня просто
— Все дело в том, что у нас с ними натянутые отношения, — объяснял Глеб, поворачивая руль и уезжая от дома. Никаких посторонних машин к нему не подъезжало, а значит, мы успели вовремя. — Сколько себя помню, они всегда были недовольны тем выбором, который я совершал. А если что-то делала Маринка, на меня всегда перекладывали вину. По их мнению, мы все делаем неправильно в жизни, как будто специально наперекор им. Последней каплей был Костас. Мы отдыхали на море, я отвлекся и не заметил, как Маринка закрутила с ним роман. Конечно же, даже если бы я обратил внимание на них, не стал бы вмешиваться. В любом случае, как сказали родители, должен был помешать им сблизиться. На какое-то время с сестрой нам объявили бойкот, неофициально, но все-таки общались довольно-таки редко. И вдруг они узнают, что у меня есть ребенок. Марго по своей инициативе позвонила им из клиники. Представляешь, что они теперь думают? Что бедная кровиночка, брошенная мамой-кукушкой и папой-трудоголиком, и дня не проживет без заботы бабушки и дедушки. Мама в основном занимается благотворительностью и путешествует, не работает, так что не удивлюсь, если она у нас погостит.
— Из всего этого следует, что няня больше не нужна? — поинтересовалась я осторожно, пытаясь быстро переварить выложенную информацию.
— Из всего этого следует, что ребенок в надежных руках, а мы с тобой можем посвятить немного времени себе, — решительно заявил Глеб, смотря на меня твердым пристальным взглядом, будто что-то выискивал в моем лице. — Даш, ты хоть понимаешь, что за все это время мы даже толком не поговорили? У меня столько всего есть тебе сказать. Прежде всего я хочу извиниться за скоропалительное предложение руки и сердца. Мальдивы, Париж или Венеция? — предложил он с залихватской улыбкой, и тут я обратила внимание что мы подъехали к аэропорту. — Давай сбежим на пару дней от всех забот!
Глава 29. Грозная мама
По глазам Даши сразу стало ясно, что ни о какой романтической поездке речи идти не может. Она совсем неправильно меня поняла и мою спасательную миссию интерпретировала по-своему. Правильно говорят, послушай женщину — и сделай наоборот.
Интуиция подсказывала, что идея Марины сбежать от родителей — это только временная мера, к тому же этот побег усугубит ситуацию. Но так не хотелось, чтобы Даша сталкивалась с ними! Чтобы они перенесли на ни в чем не повинную девушку свой гнев из-за того, что не от меня узнали о внуке. Даше бы неслабо прилетело, и я хотел ее от этого защитить. Оставалось донести свою позицию.
— Послушай, — начал объяснять, тяжело вздохнув. Не из-за сложности предстоящего разговора, а потому что боялся напортачить. Отчего-то стало так важно все сделать правильно. Понимал, что Марго не достойна была и слова из моих уст, а вот Даше хотелось читать целые эпосы.
— Вижу, ты не горишь желанием куда-то отправляться, — констатировал всем очевидный факт.
— Да, и не понимаю, с чего
Ее слова разозлили, меньше всего я ждал от нее официоза и неискренности.
— Когда говоришь так официально, хочется взять и растопить ледяной кокон, которым ты себя окружила. Не сдерживайся, Даш, ругайся, бей, круши, только не превращайся в айсберг. Не делай вид, что я твой официальный наниматель и между нами нет никаких чувств.
Замерла, несколько раз моргнула своими колдовскими глазами, и я видел, как непросто ей дается разговор. Выводил на эмоции, давил, вызывал любую реакцию, кроме этого невыносимого равнодушного тона с отстраненным видом.
— Все, что, возможно, зарождалось, тут же погибло, как только ты женился, Глеб. Кажется, это не стоит даже обсуждать, — проговорила она сквозь зубы.
— Ты обиделась? Тебя задело? Задело же. Значит, чувства все же есть, — настаивал я на том, что лично мне казалось кристально ясным.
— Какая разница! Обиделась — это не то слово. Я недоумевала. Пойми, мне ничего другого не пришло в голову после новости о женитьбе, кроме того, что ты воспылал любовью к бывшей жене и женился на ней. Весь офис гудел по поводу прозорливости Маргариты: подкинула ребенка — вернула мужа.
— Дуры, — выругался я вполголоса, делая мысленную пометку потребовать у Даши список болтливых коллег, а потом уволить всех к чертовой матери. Раз находят время на болтовню, значит, его слишком много!
— Дуры — не дуры, это не суть. А суть в том, что я не могу прыгать из состояния в состояние по щелчку твоих пальцев. Может, ты и привык, что люди безропотно выполняют твои команды, но мне нужна передышка, не могу и не хочу ничего решать в спешке, под давлением.
— Да, я привык брать все нахрапом, — невольно согласился, вспоминая, как все в жизни удавалось, когда действовал решительно, без промедления. На ринге. В бизнесе. — Жизнь научила не медлить, если чего-то хочешь. Но я понимаю, к чему ты ведешь. Тебе нужно время, ты хочешь ухаживаний, красивых жестов…
— Господи, Глеб, все, чего я хочу, это чтобы мне дали просто подумать! Собраться с мыслями, прийти в себя. Я только что уволилась с хорошей работы, прекрасно понимая, что при этом должна платить ипотеку, да и еще за съемную квартиру. Я упала во все это, как в пропасть, с обрыва будто прыгнула, и нечем дышать… А ты, а ты…
И она вдруг зарыдала, громко, так отчаянно, надрывно, будто кто-то умер и она не может смириться с потерей, будто хочет вместе с этими слезами выпустить наружу все свои горести. Закрыла лицо руками и пыталась сдержаться, но ничего не получалось. А я, ни секунды не думая, сгреб дуреху в объятия и перетащил к себе на колени, баюкая, словно маленького ребенка.
Никогда не любил женские слезы и истерики, мне они казались непонятными, всегда чересчур, всегда как-то показушно, игра на публику, попытка чего-то добиться исконно женским способом. Наелся в жизни этого вдоволь.
Но сейчас я понимал, что стал одной из причин этих рыданий, довел эту самую девушку в своих руках до такого состояния, что она задыхается от переживаний. Оттого внутри будто кто-то сильно сжал все в кулак и не отпускал, пока я не почувствовал, что мне тоже не хватает воздуха, я тоже не могу дышать полной грудью от осознания, что жутко виноват перед Дашей.