Нежеланная, или Дар Небес
Шрифт:
– Что я натворила, Мира? – устало упала на диван и закрыла лицо ладонями.
– Вышла замуж, – хмыкнула подруга, протягивая вино в бокале.
– Но я не хотела за этих двоих! Почему Богиня связала нас? И можно ли разрушить эти узы?
– Не знаю, – пожала плечами Мира и задумалась. – В нашем мире только в Дортмунде остались последние жрицы Богини, что почитают и ведают о её возможностях. Может, стоит съездить туда?
– Боже, за что мне это? – застонала и выпила залпом весь бокал.
– Хватит драмы! – рубанула Мирка, забирая тару из рук. – Не всё так ужасно. Ты же сказала: они прокляты.
– Это проклятье работает на всех, кроме меня! – рявкнула я.
Мира с минуту думала, постукивая пальцем по губам. А после опять расхохоталась и бросилась обнимать.
– Так это ж замечательно! изменять не смогут! – веселилась дамочка.
– Ты только представь, какие перспективы откроются! Ты будешь жить в замке герцога, кружить на королевских балах, наряжаться в красивые платья и жемчуга. Работать не надо, с восьми утра открывать цветочную лавку не надо. Будешь нежиться в тёплой постели и не бояться, что к тебе кто-то вломится.
– Кроме мужей, – прервала я её мечты. – Эти-то как раз и будут досаждать больше всех. И не нужен мне замок. Я хотела поехать в поместье Бартольда. Помогать ему разводить лошадей, возможно, выращивать там свои собственные цветы.
– Всё так и будет, Натали, – подслушав наш разговор, заметил зашедший полковник. Повернулась к нему, отмечая, что двоих товарищей нет. – Они уехали, но вернутся утром с официальным визитом.
– Ну-с, я поехала домой, – хлопнула в ладоши Мира и поиграла бровями. – Поздравляю ещё раз. Совет да любовь.
– Останьтесь, лира. Уже поздно разъезжать по улицам, – предложил Бартольд.
– Со мной ничего не случится. Воспользуюсь наёмным экипажем, – отмахнулась она, подхватывая висящую на стуле сумочку.
Мужчина покачал головой, тяжко вздохнул и подошёл ко мне. Воспитание не позволяло ему оставить женщину на улице. Он поцеловал в лоб и пообещал вернуться очень быстро. Только довезёт мою подругу до дома. Я проводила их до крыльца, осмотрела улицу и закрыла на все замки дверь.
Пока новоиспечённого мужа не было, прибралась в гостиной. Перемыла всю посуду, убрала недоеденную еду в холодильный шкаф и поднялась к себе. Стоя под горячим душем, дала волю слезам. Я костерила на чём свет стоит Богиню, просила отменить всё. Не нужны мне такие мужья. И тёрла себя жёсткой мочалкой, особенно татуировку. Естественно, никакого эффекта не добилась, разве что голова разболелась и кожа зудела.
Переодевшись в ночную рубашку, выглянула из комнаты. Бартольд как раз вешал шляпу на вешалку и разминал плечо. Вот только вместо того, чтобы подняться ко мне, он ушёл в гостиную. Преодолев откуда-то взявшуюся дрожь, спустилась сама.
– Привет, – остановилась у порога. Бартольд копался в склянках, оставленных лекарем.
– Я думал, ты спишь, – вздрогнул Барт и поморщился. Выглядел он неважно: бледный, на лбу испарина. Подошла к нему, потрогала лоб.
– У тебя температура. Нужно сделать перевязку и вызвать лекаря, пойдём. – перехватила аптечку и потянула его на второй этаж.
Полковник безропотно пошёл за мной. В коридоре остановилась, не зная, где его комната, но он зашёл в мою. Ну да, мы же теперь муж и жена. У нас теперь одна спальня. Проглотила ком в горле и последовала за ним.
Мужчина
– Ты кому-то писала? – уточнил он, показывая на артефакт связи в руках.
– Да, лекарю. Дай, пожалуйста, координаты, – в горле пересохло, облизала губы и смущённо опустила голову.
– Не стоит его беспокоить, я в порядке, – отмахнулся Барт и быстро вышел из комнаты.
Только собиралась возмутиться и вернуть мужа обратно, но он сам пришёл. Уже одетый, правда, только в пижамные штаны. Он сел рядом и снял предыдущую намокшую повязку. Рана уже зарубцевалась и покрылась корочкой. Не всё так страшно. В этом мире с магией люди быстро излечиваются. Возможно, к утру ничего и не останется.
Я с осторожностью стёрла полотенцем остатки влаги и схватила мазь. Лёгкими массирующими движениями нанесла целебную мазь на рану и вокруг неё. Под моими пальцами бугрились каменные мышцы, и было слышно биение его сердца. Лёгкая поросль чёрных волос на груди совершенно не портила его тело. Один длинный шрам белел на боку, второй прямо под грудью и третий на животе. Опустив пальцы, провела по его шрамам. И всхлипнула. Бартольд поднял мою голову за подбородок, стёр большим пальцем капли слёз и с трогательной нежностью поцеловал в губы.
– Не плачь обо мне, Натали. это уже в прошлом, – тихо заметил он, отстранившись.
– Прости меня, – не знаю, в который раз извинилась, и не знаю, за что именно извиняюсь.
– Когда я впервые тебя увидел, подумал: хотел бы я видеть её улыбку каждый день.
– Я улыбнулась тебе, – шмыгнула носом и потянулась за бинтами.
– Да, улыбнулась и смотрела настороженно своими серо-зелёными глазами. Я же к тебе и приходил за этой улыбкой, что озаряла мой день.
– А я думала: повезло женщине, которой ты даришь букеты каждое утро, – рассмеялась я и вновь занялась раной.
Бартольд замолчал, я вновь мысленно ушла в прошлое…
Он появился в моей лавке чуть больше года. В то время как раз закончилась многолетняя война. Столицу заполонили мужчины. Многие из них были озлоблены, покалечены. Душевно и не только. И большинство из посетителей делали двусмысленные намёки. Некоторые отказов не принимали и таскались просто так, чтобы уговорить разными способами. Я старалась не конфликтовать, но несколько раз приходилось отбиваться и вызывать констеблей. Когда зашёл Бартольд, мысленно готовилась к очередным сальным комплиментам, держа наготове артефакт. А он просто поздоровался и попросил подобрать для него букет. Пока я собирала цветы, спрашивал, как давно открылась лавка, ведь он помнил, что тут был совершенно другой магазин. К концу нашей недолгой беседы я уже искренне улыбалась ему, а он оставил деньги, поблагодарил и ушёл. Казалось бы, простое человеческое общение между продавцом и покупателем. Но я весь день думала о нём. С того времени Бартольд каждый день без выходных приходил с открытием. Часто задерживался, и мы общались на разные темы. Неизменно покупал букет, оставляя щедрые чаевые, и, благодаря, уходил.