Нежить
Шрифт:
Воспоминания стали частью тебя, и, пока ты еще дышишь, они всегда будут с тобой, и ты сможешь их пробудить, если решишь, что они тебе понадобятся. В любой момент ты легко призовешь их, и они явятся во всех своих мрачных подробностях. Но тебе не следует этого желать. Нужно просто не забывать поесть, когда голоден, выспаться, когда устал, и найти теплые места, когда замерзаешь, — вот и все, что тебе нужно знать, как сейчас, так и на будущее. Так намного проще.
А все остальное мертвые воспримут как откровенное приглашение.
Ходи так же, как они: приволакивай правую ступню, притворяясь, что уже разложились сухожилия; повесь голову, чтобы казалось, что обессилевшая шея уже
Реагируют только живые.
Это правило усвоить труднее всего, потому что частица тебя, погребенная в глубинах, которые до сих пор принадлежат тебе и только тебе, исходит нестихающим воплем с той самой ночи, когда ты впервые увидел, как ходячий труп вырывает внутренности из тела живого. Частица тебя хочет, чтобы ее услышали. Но из-за нее тебя и прикончат. Не давай ей заявить о себе в голос.
Не удивляйся, когда повернешь за угол и только что не споткнешься о медленно ползущего на животе зомби без рук и ног. Не ужасайся, если увидишь, как толпа зомби окружила живого и вот-вот разорвет его на куски. Сдержи рвотные позывы, когда один из мертвых пройдет мимо и заденет тебя, а его кишащее личинками лицо окажется возле твоего лица.
Помни: зомби на такие вещи не реагируют. Они сами — такие вещи.
Теперь поищи супермаркет, в котором еще уцелели на полках кое-какие товары. Если постараться, то сможешь такой найти; мертвые хлынули сюда так быстро, что живые не успели все унести. Возьми с полок три-четыре банки, вскрой и ешь, что бы в них ни оказалось. Не важно, будет ли это суп, мясо, овощи или корм для собак. Ешь машинально, не чувствуя вкуса, не обращай ни на что внимания, заметь только, когда будешь сыт. Наступит день, и тебе доведется, выбрав банки не глядя, выпить щелочь для чистки труб или съесть крысиный яд. Момент, когда это случится, определит только воля судьбы. Но это событие не будет иметь никакого значения. Твое существование нисколько не изменится. Ты просто задергаешься в конвульсиях, упадешь, немного полежишь без движения, а потом встанешь, превратившийся в такого зомби, которым ты так долго притворялся. Без шума и суматохи. У тебя даже не будет причины заметить, что это случилось. А может, это уже случилось.
Пообедав, поищи взглядом еще одну из немногих живых, безразлично шаркающих ногами посередине улицы.
Ты с ней хорошо знаком. В то время, когда ты еще не разучился думать словами, ты называл ее Сюзи. Одежда на ней такая ветхая, что лохмотья так и отваливаются. Волосы цвета грязной соломы не мыты уже много недель или даже месяцев и свалялись в отвратительные колтуны. Больше всего бросаются в глаза ее впалые щеки и темные круги под серыми, ничего не видящими глазами. И все же ты всегда понимал, что когда-то она была изумительно красива.
Тогда, в прошлом, когда ты все еще пытался сражаться с ублюдками, — ты тогда не называл их «зомби», для тебя они всегда были «ублюдками», — ты чуть было не вышиб своим выстрелом Сюзи мозги и только в последний момент понял, что она теплая, и дышит, и жива. Ты увидел это, хотя осознанности в ее действиях хватало ровно на то, чтобы искать пищу и убежище, позволявшие ей еще оставаться теплой и дышать, — в остальном она являла собой иллюстрацию кататонического синдрома.
Это она показала тебе, что можно успешно притворяться мертвым. Она не сказала тебе ни единого слова, ни разу тебе не улыбнулась, ни разу не встретила тебя ничем, что хоть отдаленно напоминало бы человеческие чувства. Но в этом новом мире она стала для тебя почти что возлюбленной. И когда ты инстинктивно перейдешь улицу, чтобы
Только помни: между вами нет настоящей любви. В смысле любви как чувства. Еще сильнее, чем мысли, мертвые ненавидят любовь. Только живые могут любить. А вот трахаться вполне безопасно, и вы, встретившись, можете заниматься этим в открытую. Так, как делают это мертвые.
Конечно же, у них это происходит не так. Необходимые причиндалы разлагаются в первую очередь. Но инстинкт по-прежнему подстрекает их. Всякий раз, когда случайный стимул пробуждает в них похоть, они находят себе пару и трутся друг о друга, неуклюже и апатично изображая секс. Иногда продолжают до тех пор, пока от обоих не останутся кучки гниющего праха. Сухой остаток.
Так что не бойся. Они не обратят внимания, когда вы с Сюзи обнимите друг друга и перепихнетесь посреди улицы. Чтобы почувствовать руками забытое тепло человеческой кожи, вдохнуть запах застарелого пота, а не испарения раскопанной могилы, и отдохнуть от того ужаса, в который превратился мир. Тем более что вы оба, несмотря на все необходимые телодвижения, на точное воспроизведение механической стороны акта, ни черта не чувствуете. Ни нежности, ни удовольствия, ни, само собой, радости.
Это было бы слишком опасно.
Делайте, что вам надо. Делайте все быстро. А потом расстаньтесь. Без поцелуев, слов прощания, нежностей — без всякого намека на то, что ваше свидание было чем-то большим, чем просто столкновение двух незнакомцев, шагавших в противоположных направлениях. Просто разойдитесь, не оглядываясь. Возможно, вы еще увидитесь. Возможно, нет. Как бы то ни было, это не имеет значения.
Следующие несколько часов проведи, блуждая с места на место, ничего не видя, ничего не слыша, ничего не достигая. Но при этом ты будешь дышать. Никогда не забывай об этом. Пусть та частица тебя, которой еще не безразличны такие вещи, засчитает тебе это как крупную победу.
В полдень пройдись там, где лежит на боку обгоревший школьный автобус. Несколько живых рассчитывали уехать на нем в какое-то безопасное место за городом; им удалось проехать всего пять кварталов, с трудом лавируя между разбитыми транспортными средствами, когда кольцом из шевелящейся плоти их окружили сотни мертвецов. Ты стоял на расстоянии полутора кварталов от того места и смотрел, как пассажиры автобуса держались под осадой, а потом взорвали автобус, чтобы избавить себя от более страшного конца; клубы пламени спалили тебе брови. Тогда ты подумал, что это тебе наказание за то, что не помог им. Теперь же, будь ты способен хоть о чем-то иметь мнение, ты считал бы, что живые — глупые ублюдки.
Глупо сопротивляться. Сопротивляются только живые. Сопротивление требует воли, а уж чего мертвецы точно не потерпят, так это воли. Влачи такое же существование, как и они, тупо принимая все, что с тобой происходит, — и тогда у тебя будут шансы.
Сопротивление — это главная причина гибели твоего брата Бена. Нет, ты так и не узнаешь, что с ним случилось. Ты знаешь, что произошло с твоей женой и детьми, — ты все это видел, стоя за ограждением из проволочной сетки, из-за которого не мог выбраться. Нетвердым шагом двинулась на них толпа тех, что когда-то были детьми из начальной школы, и твою семью смололи в фарш, а вот что случилось с Беном, ты никогда не узнаешь. И все же, будь у тебя такая возможность, ты бы не удивился. Ведь он всегда был вожаком. Бойцом. Во всякой критической ситуации он всегда брал на себя руководство и воодушевлял людей своим умением вести за собой. Он всегда был таким особенным человеком. А когда восстали мертвые, он собрал много наивных людей, которые, доверяя ему, погибли вместе с ним.