Неживая вода
Шрифт:
— Где Званка? — хрипло повторил Игнат.
Он сделал попытку подняться. Марьяна обвила его за плечи мягкими руками, удержала на подушках.
— Тише, тише, — заговорила она. — Тебе лежать нужно.
— Званка…
— Нет никакой Званки.
— Она жива, понимаешь? — не сдавался Игнат. — Ждет меня там, за воротами… Почему ее никто не пустит?
— Нет никого за воротами, — жестко ответила Марьяна. — Нет и не было.
— Да как же? — Игнат посмотрел в ее глаза недоверчиво, с надеждой. Призрак, явившийся ему в бреду, еще маячил на краю реальности. — А ведьма сказала… Ведь видела она ее! — пальцами он вцепились в шерстяной плед, на лбу появилась испарина.
Марьяна
— Никого она не видела, Игнат. Не может ведьма никого увидеть — слепая она.
— То есть как это? — начал он, и запнулся.
В ушах шумело, стонала за стенами призрачная девочка, или это вьюга жаловалась и скреблась под дверью.
— А вот так, — ответила Марьяна. — Потому и живет в лесу, и окон в ее избушке нет — зачем ей они? Но лекарница она хорошая, это правда, — Марьяна улыбнулась тепло и искренне. — Вот и ты быстро на поправку пошел. А в призраков да колдовство я не верю, — она наклонилась, погладила его по руке теплой ладонью, заговорила вновь своим терпеливым и мягким голосом. — Поняла я, Игнат, что в жизни у тебя произошло что-то плохое… Да только нельзя до конца дней прошлым жить! Понимаешь?
— Понимаю, — он опустил голову.
— Былого не воротишь. Так и не нужно терзаться. Оставь позади, переступи.
Игнат сдвинул брови, поглядел на девушку исподлобья.
— Прошлое, говоришь? — спросил он. — Почему же это прошлое по пятам за мной следует, покоя не дает? Видно, хочет чего-то?
— Чего же?
— Искупления, — твердо сказал Игнат. Подумал и добавил:
— Может, и мести…
Марьяна выпрямилась, выпустила Игнатову руку.
— Кому же ты мстить задумал? — с волнением спросила она.
Игнат молчал. Свечи оранжево подмигивали ему. Тени змеились по стенам, копошились в углах, текли к Игнатову изголовью, словно тьма пыталась проникнуть в рану, оставленную егерским ножом.
— Не по-христиански поступили твои односельчане, — тихо сказала Марьяна, и Игнат снова поднял на нее воспаленные глаза. — Да только поняла я, что зла на них держать не надо. Жизнь сама их накажет. Господь учил: все по вере воздастся да по заслугам.
Она вздохнула и перекрестилась. И эта покорность почему-то разозлила Игната.
'Ничего ты не поняла', - подумал он, и зло спросил:
— Значит, простишь? Переступишь через унижение? Забудешь, как тебя в жертву нави принести хотели? Как в лесу на смерть оставили?
'Также, как и Званку', - докончил он мысленно.
Их взгляды пересеклись: Игната — мрачный, бичующий, и Марьяны — болезненный, пугливый.
— На Бога надейся, а сам не плошай, — усмехнулся Игнат. — Да и от Бога помощи ждать бесполезно, коль здесь нечистая сила замешана.
'Найди мертвую воду. А мы, так и быть, вернем…' — вспомнилось отчего-то.
— Что ты такое говоришь? — пролепетала девушка.
— А то, — хмуро и решительно отчеканил Игнат. — Не ты ли говорила, что с теми, для кого сила авторитет, и бороться нужно силой?
Марьяна не ответила, только нервно комкала край одеяла, но Игнат ответа не ждал. В голове продолжали стучать последние Званкины слова: 'Холодно и страшно лежать одной в темноте… Мертвое — к мертвому'
7
Та вьюга, из которой приходила Званка, оказалась последней. Земля окончательно развернулась к солнцу промерзшим за зиму боком, и день начал потихоньку увеличиваться, а облака редеть. Но в душе Игната по-прежнему царила непроглядная ночь и стужа.
Это было
Игнат стал задумчив и неразговорчив, и, окрепнув, все чаще начал выходить к воротам, всматривался покрасневшими глазами в серый полумрак, словно силясь разглядеть знакомую фигуру. Но лес был пустынным и тихим, лишь изредка доносились резкие вороньи выкрики или с еловых лап тяжело ухала вниз снежная шапка. А Званки не было — скрылась ли она до поры, до времени в темном уголке потустороннего мира, или ее вовсе не существовало на свете? Игнат не знал, но продолжал регулярно наведываться к воротам, и вскоре это превратились в некий ритуал, который, к слову сказать, совсем не нравился Марьяне. Каждый раз, когда парень натягивал пимы и набрасывал на все еще саднящие плечи свою старенькую парку, Марьяна поджимала губы и провожала его мрачным, укоризненным взглядом исподлобья. Заговаривать на эту тему она больше не пыталась.
Но не только встречи с призраком мертвой подруги искал Игнат. Его внимание привлекал деревянный, обитый жестяными листами сарайчик, который притулился сбоку от ведьминой избы, и возле входа в который валялись запорошенные снегом детали каких-то механизмов. Тропа, проложенная в снегу, петляла от избушки к воротам, уходила в бок к низенькой и не слишком умело сложенной бане, да еще к поленнице дров. Но сарайчик она огибала по аккуратной дуге — здешняя хозяйка по какой-то неведомой причине не торопилась посещать этот уголок собственных владений. Даже когда Игнат окреп настолько, что смог худо-бедно держать в руках лопату и принялся потихоньку расчищать заметенный двор (без работы сидеть Игнат не привык, а в благодарность за лечение и этого казалось мало), ведьма пресекла все его попытки проложить к сарайчику дорогу.
— Не нужно этого, — сказала она, положив на Игнатово плечо свою узкую теплую ладонь.
В который раз парень удивился проницательности этой странной женщины.
Она действительно была слепой — ее большие миндалевидные глаза подернулись молочной пленкой и смотрели строго перед собой, но не видели ничего. По дому она передвигалась без посторонней помощи — видимо, каждый угол был знаком. С хозяйством она также управлялась резво, однако не стала отказываться от помощи Марьяны. Друг с другом эти женщины разговаривали мало, и между ними будто возникло некоторое напряжение, которое неизбежно возникает между двумя хозяйками в одном доме. Выйдя же на двор, ведьма брала припрятанную за лестницей тросточку, хотя Игнату временами казалось, что в своих владениях ведьма может обойтись и без нее. Всякий раз, когда он выходил к воротам и вслушивался в лесные звуки и шорохи, пытаясь уловить в них знакомый Званкин шепот, а в глубине двора появлялась стройная женская фигура, и, замирая, обращала в сторону Игната строгое лицо, ему казалось, что своими слепыми глазами ведьма видит его. Или что-то иное, скрытое за его спиной в первозданной мгле бытия.
Вот и теперь Игнат замер, испуганно глядя в неживые опалы ее глаз, сказал виновато:
— Я ведь от души хочу помочь… Верно, тяжело тебе одной с хозяйством справляться.
— Нелегко, — согласилась ведьма. — Да только люди добрые мне помогают, на добро своим добром отвечают. Витольд, охотник ваш, дичи мне обещал набить, да муки из деревни привезти. Много добрых людей на свете. Вот и ты тоже…
Она улыбнулась светло, погладила Игната ласковой ладонью, и парень смутился совершенно.