Нежная буря
Шрифт:
— Боюсь, такси будет только через полчаса, — сообщила Делорм.
— В дождь у нас всегда так. Хотите кофе?
— Нет-нет, ничего, спасибо. Не обращайте на меня внимания.
— Я не могу не обращать на вас внимания, ведь вы в моем доме. Выпейте кофе.
— Спасибо. Вы очень любезны.
Наливая кофе, добавляя в него молоко, Франсуаза Теру являла собой образец домашней хозяйки — дородная, представительная, журналисты берут у таких интервью, когда им нужно «мнение матерей» по поводу деятельности местного школьного совета.
— Когда было бы удобнее приехать к вам еще раз? — спросила она. — Простите, но мне очень важно поговорить с вашим мужем.
— Пожалуйста, не приезжайте больше. — Лицо женщины помрачнело. — Бернар вот уже больше тридцати лет не связан ни с чем преступным.
— Я знаю. Мы как раз и хотим поговорить с ним о том, что происходило тридцать лет назад. ФОК, Октябрьский кризис.
— Вам нельзя сюда приезжать. Бернар впадает в бешенство, когда рядом появляется полиция: она ему напоминает о прошлом, а он хочет забыть. Может быть, я могла бы вам помочь. Вы, наверное, знаете, я тоже была членом ФОК.
— Но вам не предъявляли никаких обвинений.
— Да. Потому что Бернар не подпускал меня ни к каким активным действиям.
— Не могли бы вы попробовать опознать людей на этих фотографиях? — Делорм показала ей фото Майлза Шекли с его поддельных водительских прав и снимок из личного дела, добытый Масгрейвом. — Узнаете этого человека?
— Нет. Незнакомое лицо. Кто это?
— Мы к нему попозже еще вернемся. Кто вот эти люди?
Миссис Теру взяла у Делорм групповой портрет.
— Какие они тут молодые! Да они и правда были тогда молодые! Впереди — Бернар, ему тогда было лет девятнадцать. Боже, кожа да кости… Слева — Даниэль Лемойн. Девушку не знаю. А с краю — бог ты мой, это же Ив Гренель.
— Ив Гренель?
Миссис Теру зажала себе рот.
— Кто такой Ив Гренель?
— Это не он. Я, должно быть, ошиблась.
— Но вы уверенно сказали, что это Ив Гренель. Почему вы не можете мне о нем рассказать?
— Не могу — и все. Извините. Я больше ничем не могу вам помочь.
— Нет, еще я должна спросить вас вот об этом человеке. — Делорм показала снимок Шекли семидесятого года. — Вам что-нибудь говорит такое имя — Майлз Шекли?
— Нет. И я не знаю, кто этот человек на фотографии.
— Перед тем как отвечать, учтите две вещи, миссис Теру. Во-первых, этот человек меньше месяца назад звонил вам домой. Во-вторых, его убили.
Некоторое время миссис Теру вздыхала, глядя в потолок. Потом встала и пошла в соседнюю комнату, захватив с собой чашки и тарелочки с печеньем. Слышно было, как дети просят ее остаться и порисовать с ними. Она вернулась в кухню и тяжело опустила поднос на стол.
— Бернар никогда никого не убивал, — произнесла она наконец. — Он не имеет отношения ни к каким убийствам.
— Простите,
— Он сознался в похищении человека, не в убийстве. И его признание суд не рассматривал.
— Миссис Теру, человек, который был замешан в Октябрьском кризисе, месяц назад позвонил по вашему домашнему номеру. Теперь этот человек мертв. Ваш муж много лет назад стал соучастником убийства. Не исключено, что он причастен и к этому преступлению.
— Я вам повторяю, мой муж никогда никого не убивал. Зафиксируйте это у себя. Запишите себе в блокнот, вбейте в компьютер, высеките где-нибудь чтобы вам было легче запомнить, потому что это святая правда: мой муж никого не убивал.
— Вы сейчас имеете в виду Рауля Дюкетта?
Миссис Теру глубоко вздохнула и опустилась в кресло:
— Да. Я имею в виду Рауля Дюкетта.
— Судмедэксперты установили, что его задушили. Ваш муж признался, что он держал Дюкетта, пока Даниэль Лемойн его душил.
— У вас есть фотография Бернара. Ему было девятнадцать лет. Он весил пятьдесят пять кило. А вы знаете, какой громадиной был Дюкетт? Рост почти сто девяносто, вес — восемьдесят пять. Бывший футболист. Мой муж не смог бы с ним справиться.
— Миссис Теру, у министра были связаны руки. Его держали в плену неделю.
На кухню зашел мальчик, держа перед собой рисунок, словно приношение.
— Франсуаза, я тебе нарисовал картинку.
— Какая прелесть, Мишель. — Миссис Теру наклонилась, чтобы поближе рассмотреть голубые акварельные пятна. — А кого ты тут нарисовал?
— Это мой папа. Он полицейский.
— Тогда покажи это детективу Делорм, она тоже работает в полиции.
Мальчик поглядел на нее, в глазах у него застыло недоумение.
— Вы из полиции?
— Да. Я тоже работаю в полиции.
— Наверное, он никогда раньше не видел женщин-полицейских. Ну что, Мишель, покажешь детективу свой замечательный рисунок?
Мальчик крутанулся к Делорм и показал ей картинку, криво держа листок. На листке были две голубые загогулины и черная клякса.
— Очень хорошо, — похвалила Делорм. — Прекрасный полицейский.
Уже забыв про рисунок, мальчик снова повернулся к миссис Теру:
— Франсуаза, а теперь ты нам почитаешь?
— Попозже, Мишель. — Она встала, чтобы закрыть за ним дверь, потом предложила Делорм еще кофе (та отказалась), налила себе еще одну чашку и снова уселась за стол, медленно помешивая напиток.
— Я не хочу, чтобы вы опять сюда приходили, — наконец проговорила она. — Нам слишком дорогой ценой досталось это спокойствие, и оно очень хрупкое. Некоторые воспоминания — как землетрясение. Поэтому я расскажу вам все прямо сейчас, чтобы вы не досаждали мужу. И больше не возвращайтесь.
— Я пока не знаю, что вы мне собираетесь рассказать. Я не могу ничего обещать.