Шрифт:
Солнечные лучи прожигали мозг и совершенно разлагали сознание, а вместе с ним и мысли по теме сочинения. Я думал. Думал сосредоточенно и усердно. Но сочинение постоянно плавилось, растекалось и уплывало куда-то. Не очень далеко. На второй план. Всё внимание поглощала тоненькая изящная рука Капитолины, усердно выписывающая что-то в тетрадке. Какие невероятные усилия – перевести взгляд на разлинованный лист. Капа словно купалась в солнечных лучах. Тёмно-русые волосы при каждом наклоне или повороте головы переливались то золотом, то бронзой. И имя у неё такое весеннее – Капитолина. На капель похоже.
Вытянув
“Не идёт сочинение!” Я отвернулся и тут же наткнулся на строгий испытывающий взгляд Толика Покровского. Торчащие в разные стороны взлохмаченные волосы, причёсанные утром наспех пятернёй, и изрисованные шариковой ручкой запястья и кисти рук а-ля татуировки, которые уже начали слегка расплываться – Толик смешной, но решительный и уверенный в себе. С ним надёжно, поэтому и дружим.
Толик кивнул, явно пытаясь задать вопрос: “Ну что?” Я помотал головой и пожал плечами. Возмущению Покровского не было предела. Он поджал губы и скривил осуждающе-угрожающую мину. Я вздохнул и уткнулся в тетрадку, пытаясь сконцентрироваться хоть на чём-нибудь важном. На парту шлёпнулась свёрнутая вчетверо записка. Я снова посмотрел на Толика. Тот активно жестикулировал, тыча ручкой в направлении Капитолины. Я развернул записку и прочёл: “Не тупи!!!” Собравшись с духом, я написал в тетрадке: “Приглашаю тебя…” – но тут же зачеркнул и перевернул страничку. “Есть идея пойти сегодня…” – я снова жестоко перечеркал выплывшую строчку и вывел с новой страницы: “Мы с Покровским идём в ночной клуб. Пойдёшь с нами?” Сочтя такое изложение мыслей наиболее приемлемым, я аккуратно вырвал лист из тетради и подсунул под локоть соседке. Капитолина прекратила писать и с удивлением вскинула на меня взгляд.
– Тебе, – тихо пояснил я.
Капа придвинула к себе листок и пробежалась по нему глазами. Я боялся даже взглянуть на девушку, мысленно прорабатывая всевозможные варианты её ответа и своей реакции. Мне казалось, что минута ожидания длится целый час, мучительный и беспощадный. Проще было высидеть пару алгебры или физики, чем пережить эту минуту. Наконец, Капа вынесла вердикт и, чиркнув что-то на листке, пододвинула его мне.
Я нерешительно прочёл: “Пойду”
Чуть заметно улыбнувшись, я сложил драгоценный листок и убрал во внутренний карман пиджака.
Ощутив себя героем, решившимся на отважный поступок и мужественно совершившим его, я почувствовал прилив творческих сил. Меня переполняла гордость за самого себя. Сочинение полилось как-то само собой.
Мне казалось, что сейчас я способен на всё. На всё, что вдалбливал Покровский длительными беседами, пытаясь вытравить робость и смущение из присущих мне черт характера. Сегодня я приглашу самую красивую девчонку класса на медленный танец и, может быть, даже поцелую её. Почему может быть? Обязательно поцелую! Приглашу и поцелую.
– Как только поддаёшься ситуации – поддаёшься судьбе, – наставлял Толик по дороге, – а следовательно, судьба над тобой, а не ты над ней. Понял?
– А если не всё зависит от тебя?
– Значит, плывёшь по течению.
– Ну судьба есть судьба, от неё не уйдёшь.
– Фаталистические глупости! Нельзя
– Не понимаю.
– Ну и дурак. Кто творит судьбу? Человек! А если ты позволяешь ей управлять собой… слабак, значит.
Я промолчал. Толик продолжал излагать свою теорию, а я мысленно давал себе установку, что должен пригласить Капу на танец и поцеловать. Обязательно поцеловать. Тогда, по теории Покровского, я буду владеть ситуацией, буду выше её.
Нет, для начала всё-таки пригласить, – засомневался я, когда увидел Капитолину у клуба. Это была не та юная симпатичная девчонка, у которой можно тайком списать формулу или задачу, перед нами стояла красивая девушка, наверное, самая красивая из всех, которых я видел в своей жизни. Я как-то сразу оробел и, если бы не Толик, наверное, не смог бы вымолвить и слова.
Никогда ранее я не бывал в подобных ночных заведениях. Едва я переступил порог клуба, мысль о танце тут же накрыло мощной волной впечатлений. Это не походило на школьные тусовки и дискотеки. Всё по-другому, всё солидно и серьёзно. Я вдохнул воздух взрослой жизни, и ощутил себя самостоятельным взрослым человеком, способным на самостоятельные взрослые поступки.
Мне захотелось сделать что-нибудь такое, чтобы и Капа увидела во мне не просто соседа по парте, а вполне зрелого мужчину.
– Что будем пить? – спросил я и остановил взгляд на Капе. Ничего лучшего я не придумал.
– Не знаю. Шампанское, – мило улыбнулась она.
– Это немодно, – поморщился Покровский, – текила, баккарди, ром. Ром настоятельно рекомендую!
Всегда так! Покровский неизлечим! Я готов был убить друга. Произвести впечатление – его конёк. Но не сейчас же! Мне стало обидно, захотелось отойти в сторонку и молча сесть за свободный столик, но вдруг я передумал.
– Тогда мы – по текиле, а даме – мартини и мороженное, – решительно и бесповоротно постановил я и направился к бару.
– Ковбой угощает? – донёсся за спиной ехидный голос Толика.
Ничего, Толян, эффектный жест того стоит! Я восхищался своим поступком, ликовал и наслаждался этой временной победой. Я не узнавал себя и по-новому оценивал свои действия. Если так всё пойдёт и дальше, завтра мы с Капой придём сюда вдвоём, без Покрова. Но блаженствовал я недолго. Бармен грациозно выполнил заказ и объявил сумму, которую я также красиво должен был сейчас выложить. К этому моменту я оказался не готов. Под коленками прошла странная дрожь, а на лбу выступила лёгкая испарина. Стараясь сохранять спокойствие, я залез в карман и медленно, оттягивая момент позора, пошарил там рукой. Я и без этого знал, что денег не хватит. Подумал было отказаться от своей порции текилы, но заказ был уже выполнен, да и Толик тут же раскусил бы мою уловку и высмеял. Нет, это хуже. Надо придумать что-то другое.
Я покрутил часы на руке. Договорюсь с барменом, завтра подвезу деньги. Это лучше позора перед Капой.
– Неужели всё осилишь?
Я обернулся. Рядом сидел солидный мужчина лет сорока с бокалом в руке.
– Простите, что?
Мужчина кивнул на две рюмки текилы и бокал мартини:
– Плохо не будет?
Я усмехнулся:
– Похоже, будет… Если я сейчас не расплачусь.
– У-м-м… – протянул он и отпил из бокала. – Неприятная ситуация.
Я промолчал. Ситуация была не просто неприятной, а позорной.