Нежная королева (Хельви — королева Монсальвата)

Елисеева Ольга Игоревна

— Черт возьми! — разозлился король. — Легко говорить: не перегни палку. Я вообще не уверен, что от прежнего Харвея хоть что-то осталось.

— Если от него осталась даже половина, — спокойно заметила старуха, — этого будет достаточно.

Она встала, давая сыну понять, что разговор окончен. Дагмар был на нее зол. Когда король спускался из покоев матери по старой деревянной лестнице вниз, он точно не знал, что именно следует предпринять. Идея с лордом Деми была, конечно, хороша. Но Дагмар ему не верил. Ни на волос. Особенно в связи упорным молчанием на следствии. Кто бы мог подумать! Такой спокойный, доброжелательный парень. Казалось, сломать его большого труда не стоит. Он даже никогда голоса не повышал, даром что моряк. Эти идиоты из адмиралтейства на него чуть не молились! Но Дагмар всегда знал, что молодой лорд Деми враг. Такие не показывают своей ненависти открыто, но и никогда не прощают. А Харвею было что не прощать.

После победы два года назад в Березовом Зунде над армадой фомарионских кораблей, шедших к столице Беота, популярность Деми у черни опасно перехлестнула через край. Дагмар очень не любил, когда это происходило с кем-либо из его приближенных или военачальников: никто не смеет затмевать короля. Именно тогда от решил участь сына своего давнего врага, покойного герцога Западной Сальвы. Молодой Адмирал танцевал на балах и волочился за женщинами, пил с приятелями, строил корабли в предместьях Плаймара, а его время по песчинке вытекало из часов жизни, шаг за шагом приближая Харвея Деми к плахе. И, наконец, ровно два месяца назад Дагмар решил, что пора.

Владыке Беота хотелось хорошенько тряхнуть флот, адмиралтейство, а заодно и молодую аристократию, которая всегда была рассадником недовольства. Жизнь на море предрасполагает к своеволию. Заговор против короны легко составился в голове у короля. Свидетелей было хоть отбавляй — только плати — и все они, как один, показывали на лорда Деми. Он ведь был сальвом по происхождению. На кого же еще? Беда состояла в том, что сам старина Харвей за два месяца так никого и не назвал. Не хотел подводить товарищей! Прекрасный друг! Достойно восхищения! Но ему-то, Дагмару, что делать?

Впрочем, теперь получалось, что и делать ничего не надо. Направляясь к себе, король твердо решил обдумать предложение матери. Мало ли сколько этот дурак будет еще молчать! Может до гробовой доски, как его отец? А так хоть польза какая-то будет.

Глава 5

Часы на башне св. Витта пробили семь раз. Мрачный замковый двор выглядел, как колодец. Старая резиденция беотийских королей называлась просто Цитадель. Раньше ее мощные, лишенные каких-либо украшений стены служили надежной защитой семье монарха и его приближенным в грозные дни вражеских осад, мятежей и просто наводнений. Потом короли перебрались за реку в новый великолепный дворец Дагмаркулл, который начал строить еще дедушка нынешнего государя, а Цитадель обрела новых постояльцев. Сейчас здесь была тюрьма — самая главная крепость и одновременно застенок Беота. Впрочем, и прежде, в лучшие дни этого грозного скопления стен и башен, в народе ходили слухи о страшных каменных мешках, подземных лабиринтах, тенях замученных узников, замурованных в стены мертвецах, скелетах, висящих прямо на цепях в темных переходах замка, и тому подобной чепухе.

— Что с ним? — королева Этгива брезгливо тронула палкой голову лорда Деми, лежавшего в углу тесной камеры на куче прелой соломы. — Ну и вонь! — старуха встряхнула в воздухе надушенным платком и поднесла его к носу. — Он что издох? Отвечайте, олухи!

Двое тюремщиков переминались с ноги на ногу в дверях. Оба держали по факелу, но переступить порог боялись: вдруг вдовствующей королеве это не понравится? В камере и так тесно.

— У него лихорадка, мадам. — нехотя отозвался один из них, верзила, едва не чиркавший головой по потолку коридора. Его неестественно маленькие мутные глазки на квадратном неподвижном лице раздражали королеву.

— Лихорадка? От чего? — вспылила старуха.

— У нас сыро. — промычал второй. — А может его крысы покусали. Там ведь крысы, мадам.

Этгива взвизгнула, схватила у тюремщика из рук факел и запустила им в темный угол далеко за ложем узника. Раздался писк и топот множества мелких ножек. Человек на соломе застонал, его всклокоченная голова дважды метнулась из стороны в сторону. Старая королева наклонилась над ним. Теперь при свете догорающего на полу факела она хорошо видела того, к кому пришла.

Действительно, сын говорил ей правду: лорд Деми изменился и не в лучшую сторону. Сейчас она не была даже убеждена, что ее рассуждения верны в самом главном звене. Сможет ли этот мешок с костями, сотрясаемый лихорадкой, хоть на минуту приковать к себе внимание королевы Гранара? Говорят, она красивая, уверенная в себе женщина, которая не испытывает недостатка в поклонниках.

Этгива склонилась ниже над узником и тростью убрала с его взмокшего лица спутанные пряди волос. Лицо Харвея осунулось и подурнело, но… — королева удовлетворенно щелкнула пальцами — в нем по-прежнему было что-то, черт возьми, она сама не знала что!

— Мы починим тебя, мальчик. — усмехнулась Этгива. — Что ты там бормочешь?

Лорд действительно бредил. Воспаленные глаза Харвея были широко открыты, но не видели королевы, сухие потрескавшиеся губы шевелились. Казалось, он сейчас пребывал где-то очень далеко.

* * *

Над Винейским заливом вились чайки. Холодный северный ветер доносил запах дегтя от Плаймара и сминал рябью зеленую грязную воду у верфей. Не было слышно ни привычного пения пил, ни грохота и брани, обычно оглашавших в этот час предместья столицы. Все побережье, казалось, вымерло и лишь кое-где попадались сопливые грязные дети, игравшие в пыли да дряхлые всеми забытые старухи, сидевшие на завалинках возле облупленных домов. Весь город, да что там город, — все предместья и деревушки, прилепившиеся к дороге на север, высыпали встречать победоносного Харвея лорда Деми герцога Западной Сальвы и его славных морских волков.

Плотная серая толпа облегла обочины и приглушенно гудела, глядя, как из далека приближается слабое облачко пыли и слышится нестройное, но радостное «ура» тех, мимо кого уже проезжают герои. Вот передовые всадники поравнялись с рядами встречающих, и в воздух полетели шапки, клетчатые платки. Отцы подбрасывали малышей, женщины вставали на цыпочки. «Смотри, сынок, это наш спаситель!» «Где? Где?» «На белом жеребце?» «Ура победоносному Харвею!» «Да здравствует лорд Деми!» Ну и остальные, конечно.

Лорд Харвей ехал впереди на белом, как морской прибой, скакуне, захваченном им вместе с другими трофеями на флагмане фомарионской эскадры. Он не знал, что именно этого жеребца по кличке Пенка король Арвен послал в подарок своей царственной кузине королеве Гранара. Но если б и знал, что ж с того? По праву победителя, лучший трофей принадлежал ему.

Не знал Деми также и того, что мощная армада фомарионских кораблей вышла в Винейский залив вовсе не затем, чтоб бомбардировать Плаймар. Она направлялась далеко на юг, в Мальдагран, чтобы помочь гранарцам в новом столкновении с Фаррадом. Этого пока не знал никто, и жители прибрежных деревень, холодея от ужаса, наблюдали, как навстречу грозному флоту самого короля Арвена вынырнула из скал гребная эскадра адмирала Деми и, используя противный фомарионцам ветер, на голову разгромила их в кровопролитном четырех часовом сражении.