Нежность к мертвым

Данишевский Илья

ее змеятся по стенам и множатся… «…в нем я нашел образ того

монаха, чья религиозность отражала мой взгляд на религиоз-

ность; я могу тебе показать его», и Тимур захотел увидеть. По

дороге он спросил, кем были те фанатики, что насыщают собой

Шри-Калех, и Франциск сказал, что это множественные Фран-

циски, ведь когда ты осознаешь презренность видимого спек-

тра, то и множественность твоей личности в этой новой реаль-

ности реализована

множественностью, а не поэзией. Метод

фрактального расширения позволил Франциску плодиться от

самого себя, и теперь лишь множественные его личности за-

полняют собой Шри-Калех, и в силу несовершенства, в силу

фрагментарности этих личностей, каждая заражена фанатиз-

мом. Тот рождается, как защитная реакция перед непознавае-

мым или неизвестным; фанатизм обожествляет непознаваемое

и неизвестное, сакрализация изгоняет ужас; моряки и старые

капитаны не могут избавиться от мифологизации моря, влюб-

ленные читают только про любовь, художники изображают

себя. Творческие куски Франциска разрисовывали храм, а дея-

тельные возводили стены. Все протекало в соответствии и в

27

Илья Данишевский

подобии, бесконечном повторении той первоначальной доктри-

ны, которую исповедовал Франциск; той доктрины, инструмен-

том креации которой был Великий Прокаженный. Раковые

боли, гендерная трудность, недержание мочи, агония, ремиссии,

спазмы, атрофия чувств, некроз мозговых тканей, – все это

позволило Прокаженному достичь верховного состояния не-

действия и не-мыслия, но меж тем анима его текла во всех

направлениях, подсознательно реализуя накопленные знания,

эмоции, реакции, персоналии; силу мучений, как электричест-

во, пробегала по этим неживым формам, наделяя их жизнью

так, будто Великий Прокаженный самого себя переливал в те

миры, которые бессознательно творила его умирающая душа…

циклы этих миров были ограничены ремиссией и болью, иска-

жением, деформацией, а затем ощущением «боль отступает…» и

новой надеждой, затем образовывалась бездна, и происходила

новая креация в силу того, что плоть его и разум его все еще

находили в себе силы; этот тонкий мир, воссозданный хрупким

синтезом страдания и эскапизма, не был наполнен тлетворной

дотошностью политических и экономических структур; жизнь,

населяющая, как эритроциты кровь, его душу, часто была ото-

рвана от корней, существовала Здесь и Сейчас и служила либо

силам болезни, либо метаболизму; иногда этот видимый дуа-

лизм стирался агонией… иногда обрывался вниз и вновь воз-

рождался. Тимур увидел Прокаженного за тысячью покрывал

москитной сетки, в маленькой комнате с фресками и окном на

пустоту; заглянув за марлю и увидев обезображенные останки с

крохотным члеником, свисающим прямо на раздувшиеся поло-

вые губы, он заглянул в закрытые глаза андрогинного демона,

чья внутренняя жизнь ветвилась двуполо и алчно во все на-

правления, созидая новые и новые терра инкогнита в желании

сбежать от огненной боли мозга и грудной клетки. Если Фран-

циск научил дробить себя в рамках самого себя, Прокаженный

сотворять формы не по образу и подобию своему, но по воле и

прихоти своих бессознательных механизмов. «Он не умеет

размышлять так, как размышляем мы; он творит, как страдает

влюбленный; каждое его действие — будто случайность; каждое

его движение — это страдание; каждый его вдох — приближение

к гибели; сила его муки так велика, что позволила его детям

обрести собственный рассудок…. Он и его процессы, это отра-

жение того, что считается Богом; продукты его творения так же

28

Нежность к мертвым

живы, как живы мы, и муки их столь же яростны, как мучаем-

ся мы… каждая секунда его внутренней жизни — направлена в

бездну; рациональные центры отключены; возможно, не суще-

ствует другого биологического существа, которое при столь

сильной агонии, остается живым так долго… писатель или ху-

дожник повторяет акт творения, но момент его вдохновения

так короток, что ребенок рождается мертвым; вдохновение

Прокаженного — это боль, и он вдохновлен ежесекундно; сила

этой боли столь инфернальна, что Прокаженный не способен

соотнести продукт своего творения и разум… его деятельность

бесконтрольна и расстилается во все направления…»

Тимура будто замкнуло, глядя на бесформенный андроги-

нат; тело Прокаженного было узким, как ключ, как ключ-от-ее-

сердца, но выражало собой возможность открыть двери гораздо

более важные, чем двери в чье-то временное сердце. По меркам

ЕГО времени — любовь занимает десять минут; смерть же, как

ночь, простирается над всем безвременно и ежесекундно напо-

минает о себе спазмами боли, и если обычная боль — центрост-

ремительно напоминает О.М. о самоубийстве, то его — разлета-

ется из центра вдоль всего сансарического радиуса.