Нежность к мертвым
Шрифт:
мом, и как его шарм — делал вас Девами Голода?
368
Нежность к мертвым
Альбертина. Я не хочу… Марсель очень красивый ребенок.
Посмотри, как он трепещет. Белая кожа просвечивает до синих
жил.
Франциск. Убей его ради нас, и я напомню тебе правду.
Марсель — спящий внутри твоего сна. Убей его, ударь в сол-
нечное сплетение искусства.
Белая
Ингеборг. Я люблю Его. И я тоже – прозрачна до белых
жил.
Франциск. Да. Ты ясна для нас, но мы любим твою про-
стоту. Мы слышим, как поет твоя кровь, наша кровь, Народы
шумят внутри твоих вен, и ты знаешь об этом. Это любовь к
нему сделала тебя одной из нас. Бархатный Король, великий
Тихопомешанный… его взгляд влюблял в себя женщин — поко-
ление за поколением. И все они сходили с ума… Стелла, Артея,
Медея и Федра. Вам нет числа.
Она помнят. Каждая из них — с чего все началось. Это на-
зывается сердце. Жажда любви, самоубийства, вечной ночи.
(Камера движется вдоль линии ее жизни. Мы видим какие-
то лохмотья, слезы, полночи, сигареты, улицы, вначале похоро-
ны собачонки, а затем ее покупку, мы разматываем в обратную
сторону, а теперь вот — Гертруда встречает Джекоба Бл ёма. Где
и как? Там, где обычно встречаются люди. Как — с первого
слова34.
34 Смертная (где-то на фоне фонтана, фонтана, ФОНТАНА, какая
фантастическая уникальность) и мыслит себя отличной от всех ос-
тальных, – конечно, мыслит, – уже вникшая в искусство и поцело-
вавшая его тайные части. Клитор искусства — это Селин, Берроуз, это
Лотреамон, Тракль, Хайм, изысканности Янна, это все остальные,
которых принято не понимать. Герти сидела на фоне фонтана и чита-
ла «Киску король пиратов», ей нравилось название, броская обложка,
ей нравилось читать что-то этакое. Она пробиралась в самые дебри.
Итак — фонтан. На Гертруде жемчуг, молоденькие интеллектуалки
очень любят жемчуг. А еще — молоденькие интеллектуалки любят
больных мужчин. Да, чем серьезнее болезнь, тем полнее и глубже их
знающие Шумана пальцы готовы проникнуть в анус возлюбленного
гомофила. На ней чулки. Заповедная зона, паутина, Берлинская стена.
Всеми своими фригидными жестами, ладонями и страстным перелис-
тыванием, глазами — грозовыми перевалами, они ищут своей бахроме
больного хозяина. Собака вылизывает собственные яйца, интеллекту-
369
Илья Данишевский
Всего секунду памяти: воспоминание завершается)
Франциск. Значит, ты догадываешься об этом. Хочешь, я
подарю тебе свою мертвую птицу?
Федра. Нет.
Франциск. Убей Марселя.
Одетта. С Джекобом все хорошо?
Франциск. Ему плохо, его сердце болит, но не бери в голо-
ву, ведь господину Блёму всегда плохо. Это его путь — от кор-
ней дерева Мертвых по левой руке. Убей Марселя.
Надалия. Почему я?
Франциск. А почему бы и нет? Убей его. Убей, ради всех
нас. Вырежи этот тромб из отцовского тела. Усмири его боли
хотя бы на пару минут.
Лизавета. Я не могу. Я не убиваю детей.
Франциск. Убей Марселя. Разбуди его. Прерви его сон. Это
так просто, Матильда. Детоубийство — это так просто.
Руки мертвого обняли плечи Гертруды, мертвая щека при-
жалась к ее щеке, губы мертвого сказали в ее ухо, – мир так
беспокоен, Девы Голода плывут в снежной тиши, страх и тре-
вога мучают папу, убей это отвратительное чудовище, Матиль-
алка вручает себя в руки Мальдорора. Мы не хотим банкиров, мы
боимся успеха, мы ломаем длинные каблуки, мы хотим сумасшедшего.
Безумие, о, романтика его бакенбард, о я хочу вылизывать твои под-
мышки, огромные впадины, нырять в их изгибы, леса самоубийц, я
хочу все это, медленного меланхоличного вращения, вращай меня,
вращай меня сидя, лежа, я хочу страдания, отвращай меня, вращай
(крепко сжимая мой череп, заставь меня надкусить ось), но лучше
прежнего, моя интеллектуальная душа так хочет муки, я знаю Гете и
фа-диез известных педерастов, мне снится все это, я знаю, но я хочу
иного — вращай, под фа-диез минорных симфоний, и еще и еще вра-
щай унеси меня ветром говори непонятно я на французском отшлепай
мою немецкую задницу закинь в мои неводы своих влажных рыб
распаши раны моего океана я пою тебе песню твоему безумию — я дух
и середина, самая трепетная форель в озере интеллектуалок — хочу
такого, такого, что называется Любовью, выеби меня, выеби, возьми
мои кисти, сожми, будто извлекаешь виноградный сок, расчехли мя-
коть и давай говорить о Запретном Городе, я та — что у Юкио Миси-
мы наполняла храмами и кровью свои чаши, та десница, та девствен-
ница, та самая, единственно-достойная твоего бычьего хера… а потом,
когда этот внутренний шторм оседает, ее фригидный рот говорит
370
Нежность к мертвым
да, приведи в исполнение вердикт миллионов, замученных его