Незийский калейдоскоп
Шрифт:
— Да, я ведь еще не все рассказал тебе про Саймона Клисса… Из-за него пострадала моя помощница — совсем юная девушка, на три года старше Ивены. Она сейчас в коме, и я понятия не имею, что с ней делать дальше.
Петер и Сафина, «телохранители-маги», как называл их Тлемлелх, стояли около многоярусного столика с закусками и напитками. Возле них застыли два терминала на блестящих мобильных стойках — копии того, который сопровождал Поля. Сафина, вполоборота к Полю, что-то говорила торопливым тревожным шепотом;
Длина этой болезненно тощей косы все же производила впечатление, и Поля посетила достаточно дикая, учитывая место и ситуацию, мысль: а что будет, если он дернет коллегу за косу? Скорее всего, ничего не будет. Охранники решат, что у него нервный срыв (он давно уже заработал репутацию неуравновешенного типа), а Сафина, вероятно, истолкует это, как эксцентричную попытку флирта.
— …Ты что, не мог удержаться? Ты же знаешь, какая в этих котлетах дурная энергия бродит, и все равно ее съел! Ты, что ли, ребенок?!
— Ну да, затемнился… — Петер, часто моргая, развел руками. — Иногда сам не заметишь, как затемнишься…
Третий экстрасенс, Коргисме, маленький морщинистый незиец, сидел в кресле и пил минеральную воду. Похоже, вопрос о котлете его не волновал.
— Или ты светлый, или ты темный, и если ты будешь отрицательной животной энергией на каждом углу накачиваться, это тебе так не пройдет! — продолжала выговаривать Петеру девушка. — Некоторые тоже так начинали, и все знают, чем они кончили…
— Извините! — перебил Поль.
Сафина повернулась к нему и все тем же ворчливым тоном спросила:
— А ты хотя бы мясного не ел сегодня?
Аппетит у него пропал еще позавчера. Поль чувствовал, что этот праздник чреват неприятностями, да и перспектива столкнуться лицом к лицу с Лиргисо не добавляла ему оптимизма. Сегодня утром Ольга все-таки его покормила, чуть ли не с ложки — кажется, куриным бульоном.
— Вроде бы ел. Я вот что подумал, нам стоит вместе…
— Значит, тоже затемнился! Вы, мужчины, привыкли думать желудком, вы же как малые дети! Как ты будешь взаимодействовать с тонкими энергиями астрала, если питаешься трупами?
Поль невольно усмехнулся: как мужской, так и женский шовинизм всегда вызывал у него ироническое отношение — по незийским меркам это атавизм, проявление дремучей нецивилизованности. Он с этим сталкивался, когда работал в иммиграционном контроле, но люди, выросшие на Незе, крайне редко выказывают такие взгляды.
— На мои способности диета не влияет. Сафина, ты родилась не на Незе?
— Я живу здесь уже шесть лет, — ее взгляд стал пронзительным. — Мы политэмигранты с Камилы. Мой отец — известный писатель-мистик Давид Глорахо, ты о нем слышал?
«И он тоже думает желудком?..»
— К сожалению, нет, — сказал Поль вслух. — Нам надо кое-что обсудить.
Совещание с коллегами ничего не прояснило.
После этой консультации Поль понял, что рассчитывать может только на себя. Со своей «магической охраной» Тлемлелх определенно сел в лужу.
— Зачем же ты поставил ей такой гипноблок?
— Это была необходимая мера, Лейла на это согласилась. Клисс решил, что она умерла, и спрятал ее в холодильнике — для человека с замедленными жизненными процессами воздуха там было достаточно, и мы ее вовремя вытащили. Но вывести ее из комы до сих пор не удалось. Я консультировался у врачей, я дважды перемещал ее в другие тела — никакого эффекта. Стоит ей переселиться в новое тело, как оно сразу впадает в кому. Лярнийские гипноблоки — они вроде той мономолекулярной сетки, в которую я так элегантно упаковал тебя на президентском корабле.
Среди гостей находились напоминающие громадных слизней желийцы — трое бежевых, двое бледно-желтых, и все разрисованы цветами и узорами в пастельной гамме.
— Первый раз вижу боди-арт у желийцев, — вполголоса заметила Тина.
— Это лучшее, до чего они смогли додуматься, — отозвался Лиргисо.
Топаз начал проявлять признаки беспокойства, негромко зашипел — острый запах желийцев его тревожил.
— Значит, кроме Лейлы Шем из общины коммунистов ты убил еще двух девушек, — сказала Тина, когда они нырнули в полумрак следующего зала.
— Великолепная Тина, жизнь жестока. Не убив Лейлу Шем, я не смог бы помочь Дине Вански. Дина, как и я, не придавала значения смешной человеческой морали, хотела получить от жизни все и ценила красоту — на пляж, где мы познакомились, нас привело одно и то же, там были изумительные заросли серебряной плавницы, дрожавшие на осеннем ветру. И при этом — инвалидное кресло, сознание собственного уродства, безмозглое набожное окружение… Ее участь меня тронула и опечалила, и не было другого способа помочь ей, кроме смены тела.
— А если бы она отказалась от твоего предложения?
— Тогда бы я убил ее, — невозмутимо ответил Лиргисо.
— Хм, гуманности тебе не занимать…
— Она несколько раз просила об эвтаназии, но ей отвечали, что законом это не предусмотрено, а родители заставляли ее молиться, чтобы победить грешные помыслы, — Живущий-в-Прохладе насмешливо фыркнул. — Истинно человеческое безумие! Так что я бы всего лишь исполнил ее желание, не одно, так другое. Она захотела жить.
В этом зале висели мягко подсвеченные картины Тлемлелха, и Лиргисо замедлил шаг, разглядывая их.