Незримые
Шрифт:
– Ты, – посмотрел на него Фитц, – выбрал самый неподходящий момент.
Киф усмехнулся.
– Стараюсь.
Фитц закатил глаза.
– Прости, – сказал он Софи. – Я на тебя не злюсь. Просто подумал, что мы наконец-то сможем продвинуться.
Она отвела взгляд.
Она понимала, что не умрет, если Фитц не ответит взаимностью. Но ее ждало ужасное унижение. А как тогда им быть когнатами?
Но… как им быть когнатами, если она скрывает от него свои чувства?
Софи вздохнула.
Все было бы куда
Ей нужно было оставить все как есть…
И все же, когда она украдкой глянула на Фитца, упрямое сердце затрепетало. Особенно когда он широко ей улыбнулся.
– Ух, а теперь вы пялитесь друг другу в глаза, – произнес Киф.
– Пусть работают, – осадила его Делла. – И сам займись делом – хватит просто листать книгу и жаловаться. «Черный лебедь» не просто так тебе ее дал.
– Точно. На самом деле они злее, чем кажутся, – пробормотал Киф себе под нос.
– Ну так… – протянул Фитц в наступившей тишине.
– Прости, что заблокировала, – пробормотала Софи.
– Я уже привык. Но можно мне вернуться?
Киф прыснул.
– А ты крут, чувак.
Никто ему не ответил.
Софи впустила Фитца и через пару мгновений услышала его голос в своей голове. Хотя бы ее подсознание доверяло ему, даже когда сознанию не хватало смелости.
«Еще раз прости», – подумала она.
«Дело не только в тебе. – Он мрачно глянул на Кифа, а тот послал им воздушный поцелуй. – Ему повезло, что я не запихнул эту книгу туда, где он бы не хотел ее увидеть. Ведь ты вряд ли расскажешь мне то, что собиралась?»
«Давай… в следующий раз, когда Киф не будет за нами следить».
«Пожалуй, ты права. Ладно, давай начнем заниматься».
Они решили, что будут задавать вопросы по очереди, и Фитц начал первым:
«Любимое животное?»
Софи тут же представила своего домашнего импа, Игги.
«Ха, а я думал, что ты выберешь Силвени», – предположил Фитц.
«Знаю, я тоже».
Только она могла предпочесть вонючего импа величественному аликорну. С другой стороны, она никогда не считала Силвени «животным». К тому же пусть из пасти Игги воняло отвратительно – а из его газов можно было делать оружие, он нуждался в Софи не меньше, чем она в нем.
«Хорошо, – сказала она. – Любимый школьный предмет?»
«Телепатия».
В его мыслях мелькнуло ее лицо, и Софи изо всех сил постаралась не думать, что это значит.
«Теперь сложнее, – предупредил он, быстро переходя на новый вопрос. – О чем ты жалеешь больше всего?»
Софи думала, что она сожалеет о том, что отпустила Бранта. Но вместо этого перед глазами мелькнуло
«Как думаешь, мы еще вернемся в Фоксфайр?» – спросила она у Фитца.
«Не знаю».
Она видела, какую боль ему причиняет эта мысль. Фитц всю жизнь мечтал стать одаренным элитного курса, а теперь мог не закончить даже пятый.
«Не извиняйся, – сказал он ей. – Я сам так решил, и решил верно. Просто иногда хочется всего и сразу, сама понимаешь».
Софи понимала.
Он заглянула в список вопросов.
«Чем ты больше всего гордишься?»
И снова он вспомнил о ней – но в этот раз в его памяти всплыло жуткое прозрачное лицо с того дня, как он ее спас.
«Где мы были, когда вы нас нашли?» – спросила она, сосредотачиваясь на странном дереве на заднем плане. Она отдаленно припоминала, как отчаянно пыталась описать его Фитцу. Оно выглядело, как четыре дерева в одном – по четверти на одно время года.
«Это Дерево четырех сезонов, подарок гномов, посаженный ими в Люменарии».
Как только он сказал это, вся подавленная тревога вновь навалилась на Софи.
«Ух, я и не знал, что ты винишь себя за чуму, – сокрушенно подумал Фитц. – Почему ты не сказала?»
«Потому что я пытаюсь убедить себя, что алхимики скоро найдут лекарство».
«Найдут, еще как».
Софи видела в его мыслях сомнение.
«Мне вот интересно, почему мы там оказались, – подумала Софи, пытаясь сосредоточиться на чем-то менее тревожном. – Может, дерево как-то связано с «Незримыми»?»
«Папе тоже показалось это странным, так что он провел расследование. Но он не нашел ничего важного. А проводник, который ты забрала у «Незримых», был абсолютно обычным. Он решил, что это просто случайность».
«Может быть…»
Но дерево было таким уникальным, что сложно было не обратить на него внимания. Если она когда-нибудь вернется в Забытые города, то обязательно сходит к нему.
«Я забыл, чья сейчас очередь», – сказал Фитц, напоминая, что они должны заниматься.
«И я. Будет моя. Если бы ты мог попасть в любую точку мира, куда бы ты отправился?»
Темный город мелькнул перед глазами Фитца при слове «Равагог».
Вырезанная в горе половина города возвышалась над землей. Другая половина скрывалась под землей, в огромной болотистой пещере. Светящаяся зеленая река разделяла ее на две части глубоким каньоном. Единственным переходом был одинокий мост. Вдоль конструкции из темного металла тянулись арочные башни, освещенные зеленым пламенем парящих над ними огненных шаров.