Незыблемые выси
Шрифт:
Челюсть миссис Хэнкок задергалась.
— Впереди есть лестница. Давайте перенесем охранников туда.
Лестница, врезанная в скалу, вела на террасу уровнем выше. Ступени были широкими и низкими, рассчитанными давать как можно меньше возможностей спрятаться. Однако на краю ступеней тела стали бы незаметны, если только не смотреть прямо сверху.
Бесчувственных атлантов затолкали под перила. Тит оглядывался наверху лестницы, Кашкари и Амара — внизу. Миссис Хэнкок держалась за грудь и никак не могла отдышаться. Учитель Хейвуд прислонился
Иоланта взяла его за руку:
— Все в порядке, похоже, нам все-таки повезло. Если бы эти охранники уже доложили наверх или послали за подкреплением, оно бы уже появилось.
Но опекун лишь сильнее ссутулился:
— Если бы только я смог подавить воспоминания мисс Тиберий! Если бы мне это удалось…
Иоланту внезапно осенило. Разрозненные крохи сведений, которые казались бессмыслицей, вдруг разом сложились в ясную картину. Она сжала руку опекуна:
— У вас это никак не могло получиться, потому что не ее вы часами держали на руках, а меня. Я не дочь леди Калисты, я настоящая Иоланта Сибурн.
Учитель неверяще уставился на нее:
— Но это невозможно! Я сам поменял вас.
Возбужденная, Иоланта схватила Тита за тунику и потянула к себе:
— Помнишь круг крови в Сахаре? Как мы оба посылали в него по капле крови? И твоя среагировала, хоть и слабо, а моя совсем нет?
Теперь и Тит поразился:
— Защити меня Фортуна! Моя среагировала, потому что мы с леди Калистой родственники, хоть и дальние. Но твоя… и ее…
— Именно! Я должна была догадаться, как только память вернулась. Но мы были так заняты, сначала сражение, потом все остальное — просто не нашлось времени остановиться и подумать.
Радость, что она рождена не эгоистичной леди Калистой и не от трусливого барон Уинтервейла, кружила голову.
— Я так и не понимаю, что случилось. — Учитель Хейвуд не мог опомниться.
— Все очевидно. К тому времени, как родилась Арамия, я провела в больнице уже полтора месяца. Ночные нянечки могли не знать Арамию, но должны были знать в лицо меня, поняли, что я лежу не в той колыбели, и поменяли нас обратно.
— Значит, в конце концов моя память меня не обманывала, — медленно произнес учитель Хейвуд. — Я вырастил дочь своих сокурсников, которую любил больше всего на свете.
Все это чистая правда.
Иоланта стиснула его ладонь:
— Да, все так. Это и есть мы.
Учитель сжал ей руку в ответ:
— Выразить не могу, как я рад за Джейсона и Дельфину Сибурн: они не могли желать себе лучшей дочери.
— Все благодаря вашим стараниям, не забывайте.
Глаза опекуна влажно засияли.
— Неправда. Но я никогда не забуду, что ты так сказала — значит, все было не зря. Все не зря.
У Иоланты и самой глаза были на мокром месте. Она поцеловала Хейвуда в щеку:
— Мы… — И охнула, потому что Тит до боли сжал ей плечо.
Он глядел на миссис Хэнкок, которая…
Словно
Учитель Хейвуд вскочил:
— Ей дали не только сыворотку правды. Это похоже на действие эликсира-маяка. — Он схватил Иоланту за руку. — Скорее, садитесь на ковры! Вам нужно оказаться как можно дальше…
Миссис Хэнкок превратилась в мощное светило — лучи его были ясно видны в небе даже на фоне ярких ночных фонарей Люсидиаса. Она точно стояла в трубе света да с маской ужаса вместо лица.
— Бегите! Сейчас же, все бегите! — велел учитель Хейвуд. — Она уже мертва. Двигайтесь!
— Но куда? — крикнула Амара.
Кашкари встряхнул свой ковер:
— Подальше от этого!
«Этим» была крепость, плывшая к ним по воздуху со скоростью бронированной колесницы.
Они помчались в направлении, противоположном начальному — укрыться в не слишком строго охраняющемся колледже оказалось несбыточной мечтой. Ковер Иоланты был подчинен ковру Амары — самой быстрой и опытной среди них. Но, хоть они и летели с головокружительной быстротой, колосс уже почти нависал над ними. Хуже того, края его начали опускаться, пытаясь заключить их во внескачковое пространство. Оказавшись там, они уже не выбрались бы…
Сердце Иоланты колотилось, словно цилиндры парового двигателя на грани перегрева. Неужели все? Неужели им конец?
Она вырвала несколько кусков холма и бросила их в крепость. Никакой реакции, несмотря на впечатляющий грохот ударов вулканического туфа по брюху чудища. Теперь оно плыло прямо над ними с той же скоростью, что и у них, края уже наполовину покрывали расстояние до земли.
Амара сделала резкий разворот и направила ковры в противоположную сторону. Однако громадина размером с городской квартал без малейшего колебания повторила маневр.
— Кашкари, лети в другую сторону, я сделаю так же! — приказал Тит.
Летучая крепость проигнорировала их и продолжила преследовать Амару, Иоланту и Хейвуда.
Иоланта дернулась, почувствовав неожиданное давление ремня сумки. Но это оказался только учитель — он вынул ее запасной ковер, обнял ее одной рукой и поцеловал в щеку:
— Я люблю тебя. — А потом крикнул Амаре: — Выведи ее из-под крепости!
И уже летел на запасном ковре наверх, прямо к брюху колосса.
— Что вы делаете? — завопила Иоланта.
Что бы он ни задумал, он просто погибнет.
Удаляющаяся фигура Хейвуда начала светиться почти так же, как совсем недавно миссис Хэнкок.
— Нет! — снова завопила Иоланта.
Неужели за время в Инквизитории его тоже чем-то опоили?
Невероятно, но летучая крепость тоже засветилась. Не сразу разум Иолы согласился признать, что она видит: «последнее заклинание», самое разрушительное из известных магам, потому что силу ему придает добровольно отданная жизнь.
Жизнь, добровольно отданная учителем Хейвудом.