НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 36
Шрифт:
Но Кати не стонала.
Пытку она воспринимала как должное. Она была глупа, не предусмотрела опасности, вот и попалась. Но суровая жизнь ее закалила. И еще она ненавидела Оалу. Поэтому и молчала. Она боролась молчанием, другого оружия не было.
Где-то совсем в другом мире послышались голоса. Кто-то шел мимо пещеры. Кати жадно прислушивалась. Она не ошиблась: это был Нор!
Уже не рассудок, а боль заставили ее закричать.
— Нор, Нор, меня убивают! Помоги!
Оалу лишь усмехнулась. Уж кто-кто, а мужчина не отважится войти в пещеру.
Голоса замерли. Можно было легко представить, как испуганно переглядываются мужчины, как нерешительно топчутся
— Нор, Нор! — звала Кати.
Ей был ответом топот ног, бегущих прочь от пещеры.
Кати зарыдала.
— Я больше не могу… За что?!
Оалу самодовольно улыбнулась и уменьшила огонь. Рано. Нужно, чтобы обезумевшая Кати выла и униженно плакала — тогда она станет покорной.
Внезапно чья-то тень закрыла вход. Оалу гневно вскочила. В пещеру боком вдвинулся Нор, сжимая в руке топор. За ним несмело полезли остальные — он созвал все племя.
— Не сметь! — грозно закричала Оалу. — Здесь судят преступницу!
Кое-кто попятился. Лицо Нора исказилось. С хриплым выкриком он прыгнул к Кати, сбросил с очага, рванул с нее путы, угрожающе поднял топор. Кати обессиленно прислонилась к нему. Люди у входа неодобрительно загудели. Их ошеломило самовольство Нора, но поведения Оалу они тоже не могли понять: ведь Кати только что дала всем еду!
— Назад! — махая руками, вопила растерявшаяся Оалу. — Иначе у вас нет больше главы племени!
Советчицы, тоже вооружившись топорами, двинулись на Нора. Передние подались прочь под натиском Оалу — слишком велик был ее авторитет. Еще мгновение, и люди племени, напуганные собственной смелостью, очистили бы пещеру.
Но внезапно заговорил Хат.
— Кати насытила нас, а ты, Оалу, нет. Посторонись.
Он раздвинул тех, кто стоял перед ним, вышел вперед, закинув топор за плечо. Голова Хата упиралась в свод пещеры.
— Эх!
Его топор со звоном лег между Оалу и Кати.
И все поняли, что сегодня им придется сделать выбор.
ПУБЛИЦИСТИКА
Вл. ГАКОВ
ВЕК ТОЛКИНА
(К 100-летию со дня рождения писателя)
На карте Страны Фантазии знаменитый английский «город колледжей» помечен особым знаком. Сколько дивных сказок и умопомрачительных фантастических историй было сочинено здесь, в Оксфорде, в тиши кабинетов, воистину хранивших пыль веков, или во время прогулок по окрестным тенистым рощам!
В середине прошлого века студенты местного Крайст Черч колледжа (что означало «колледж при Христовой церкви») слушали лекции по математике одного молодого профессора; согласно уставу этого учебного заведения он одновременно обязан был занимать пост диакона в церкви. Лекции его, по свидетельству современников, особой популярностью не пользовались — монотонные, сухие, без проблеска юмора… До болезненного застенчивый холостяк, к тому же страдающий от постоянного заикания, профессор преображался лишь в обществе детей. Водопады шуток и забавных каламбуров, разного рода чудачеств, в изобретении коих преподобному Чарлзу Лютвиджу Доджсону (так его звали) не сыскать было равных, щедро низвергались на головы благодарных маленьких слушателей.
А какие он сочинял сказки!.. Во время одной из лодочных прогулок, которые были столь популярны в городе, раскинувшемся на живописных берегах Темзы, молодой преподаватель принялся рассказывать юным спутницам еще одну, только что сочиненную невероятную историю. Случилось это точно в полдень 4 июля 1862 года,
Он не знал тогда, что это был самый солнечный полдень его жизни (хотя досужие биографы раскопали-таки, что в тот исторический для литературы день было прохладно и накрапывал дождичек…). И что столетие спустя придуманная им история послужит невольной причиной забвения его подлинного, не отличавшегося благозвучием имени. Зато обессмертит другое, выдуманное: Льюис Кэрролл.
Автор «Алисы»…
На тихих церковных кладбищах Оксфорда покоятся еще трое знаменитостей, произведения которых по праву украшают мировую фантастику. Во-первых, это ученый-теолог, моралист и почтенный оксфордский дон (так по традиции именуют местных преподавателей, входящих в советы колледжей) Клайв Стэплз Льюис; известность ему принесли детские сказки о волшебной стране Нарнии, а также популярная в свое время научно-фантастическая трилогия — романы «Полет на Венеру», «Перельяндра» и «Эта странная мощь». Что касается второго — Чарлза Уильямса, автора рассказов о сверхъестественном, «ужасном», то нашему читателю это имя, полагаю, прозвучит внове (да и Льюиса-то у нас знают всего по одной-двум переведенным сказкам), однако и его не обходит молчанием ни одна солидная история англоязычной фантастической литературы.
В жизни Льюис и Уильямс были закадычными друзьями. Настолько близкими, что даже совместно основали орден — литературный кружок под названием «Инклинги» (от английского ink — чернила, а также inkling — намек), объединивший натур возвышенных и романтичных, не чуждых фантазии и обладавших чувством юмора. Со временем «Инклинги» превратились в своего рода местную литературную достопримечательность, хотя и весьма экстравагантную по меркам чинного и добропорядочного Оксфорда,
Однако был еще третий «отец-основатель», также оксфордский дон, хорошо известный в академических кругах своими исследованиями по средневековой английской литературе. Его могила появилась на католическом кладбище, что за городом, относительно недавно.
Серая плита из корнуоллского мрамора навечно скрыла от любопытства коллег-филологов и миллионов восторженных поклонников того, кто заслужил титул одного из самых читаемых авторов второй половины XX века. И не только в Англии — во всем мире. На мраморе высечено имя:
Джон Роналд Руэль Толкин.
И цифры, часовыми выстроившиеся по обе стороны этой долгой, растянутой на целых восемь десятилетий жизни:
1892–1973.
Есть на могильной плите (под которой он похоронен вдвоем с женой, Эдит Мэри Толкин) еще два странных имени-прозвища, словно принесенных из какой-то древней легенды: Верен и Лютьиен. Но что они значат, ведомо, очевидно, лишь тому, кто не раз перечитывал книги Толкина…
Большую часть жизни он практически безвыездно провел в Оксфорде. И хотя конкуренция у него, как мы видим, серьезная, жители городка теперь гордятся им не в меньшей степени, чем Льюисом Кэрроллом.
…Все было так, как описал его биограф Хамфри Карпентер. Я без труда нашел дом, а котором писатель провел годы после выхода на пенсию (это было время, когда слава уже нашла его, но он еще сохранял сдержанно-ироническое отношение к поднявшейся в литературном мире шумихе). Для этого следовало сначала выехать из центра города на мост Магдален, затем проехать немного по Лондон-роуд, взобраться на холм, где расположены респектабельные, но скучные на вид пригороды Хедингтона, и возле частной школы для девочек не прозевать поворот налево…