НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 7

Хайнлайн Роберт Энсон

2. АРХИМЕД ОТКРЫВАЕТ ЗАКОН АРХИМЕДА. III ВЕК ДО Н.Э

— Эврика! — закричал он и пулей вылетел из ванны.

«Эврика! Эврика!» — пульсировало в голове, пока хрустящие простыни сушили бронзовое тренированное тело Архимеда.

«Впрочем, эврика ли?» — Архимед опасливо глянул на зеленоватую, со сломавшимся в ней лучом солнца воду бассейна.

«Эврика ли?» — Вода по-прежнему играла солнечными зайчиками, легко, как соломенные пучки, ломая вошедшие в бассейн копны солнечного света.

Будь на месте Архимеда личность

попроще, с более турбулентным мышлением, внимание личности, может быть, переключилось бы на игру ломающихся лучей, и человек задумался бы над загадкой их преломления, а то взбрела бы на ум другая задача, что-нибудь вроде «Из бассейна А вода льется в бассейн Б…», и он позабыл бы о только что открытом физическом законе, променял на другой. Но теперь перед бассейном стоял он, не кто-нибудь другой, а именно он, тренированный в несбивчивом мышлении Архимед, обвитый напряженными мышцами, замкнувшийся на одном, как атлет перед броском диска. Мысль поймана за хвост, она бьется, вырывается из рук, но хватка Архимеда железна. Вот он стоит, смотрит в бассейн. Нет, он не видит причудливых сломов ныряющих под воду лучей, и лихие зайчики, срывающиеся с водной глади в зрачки Архимеда, не слепят его глаз. Преломление света потом, кто-то другой… Сейчас он весь в одном.

«В воде мне было легко… Значит, и любому телу легко… Значит, помещенное в жидкость тело настолько теряет в своем весе, насколько… Впрочем, насколько?»

И Архимед вдруг разбегается, прыжок, летят брызги, он снова в бассейне. Эксперимент продолжается. Вез жертв, без риска, но на самом себе.

3. ЖИТЕЛИ ИНОЙ ПЛАНЕТЫ РЕШАЮТ ПРОВЕСТИ ОПЫТ НАД АРХИМЕДОМ. III ВЕК ДО Н.Э

— Штурман, куда девался наш главный любитель неточных наук? — спросил командир. — Арбузокактус плачет по нем.

— Главный? — на секунду задумался штурман. Все они, космонавты, специалисты в физике и математике, как и вое углубленные специалисты этих дисциплин, были любителями наук неточных. — Вы имеете в виду специалиста по мыслящим существам?

— Да, по мыслящим. Веществам, естествам, субстанциям, подлежащим, прилагательным, сказуемым, существам, наконец. И всемыслящим. — Командир выпалил все это единым духом и теперь остановился перевести дыхание. Разнообразие форм братьев по разуму сидело, видно, в капитанских печенках.

— Он снова ушел на диспут софистов, — ответил штурман, — хочет докопаться, мыслящие здесь или так, подкорковые.

— Да, загвоздочка, — отозвался командир, — но, знаете, все-таки приятно, что хоть существа, а не мыслящие грибы. Надоели грибы. Существо, пусть даже без шариков в голове, ей-богу, приятнее этих высокомыслящих веществ, соцветий, сублимаций неустойчивых. А, как по-вашему?

— Да, командир. Точно. Не могу забыть случай на Кассее. Этот обдумывающий что-то арбузокактус. Ну и мыслишки у него завертелись при нашем виде. Сразу понял, что течет в жилах человека. Калорийный продукт! И ведь едва увернулись.

— Да, увернулись. А вот практикант… Н-да… — И в морщинах лица командира легли траурные тени.

— А ведь это ужасно. Проглочен, а будет жить. Только вырваться из чрева не сможет. Ужасно жить проглоченным. Лучше уж… Да как?

— А помните этот чувственный суглинок? На Эрбунде. Прилег, понимаешь, только вздремнул — и готово. Прут в глаза видения. Гарем, да и только. Стыдно перед семьей. Гадость. Не-ет, существа нам понятнее.

— Да, на Эрбунде все могло кончиться полным моральным разложением. Тогда конец. — Командир поиграл желваками и сжал кулаки.

На самом деле штурман несколько иначе относился к приключениям на Эрбунде. В другой компании он рассказал бы о них смелее, с шутками и подмигиваниями. Но командир — нет. Он отвечал не только за материальную часть, но и за дух экипажа.

— Привет! — хлопнула дверь, и в рубку ввалился третий, крепкий парень с могучей шеей и какими-то прямо таранами вместо рук.

— Как диспут? — командир хозяйским взглядом окинул всю эту гору мышц.

— А! — Существовед безнадежно махнул рукой. — Схоласты. Кошмар. Не с кем перекинуться словом. Опять передрались.

Специалистов по мыслящим существам всегда подбирали в экспедиции из таких вот здоровяков, из тех крепышей, что живут без бюллетеня. Мыслящие существа на всех планетах — это мыслящие существа: вспыльчивые, а то и склонные к последним крайностям. Особенно те, что имеют дурную привычку прикидываться безмозглыми стволами, ручейками, игривыми дуновениями, недвижными арбузами. Так что, несмотря на геркулесовские возможности, существоведам приходилось частенько улепетывать. Но сегодня, видно, все кончилось сносно. Наметанный глаз командира отметил это сразу. Намял, видно, схоластам бока, и привет, до следующего выяснения.

— Вот, — искатель мыслящих существ показал мякоть руки, — укусил, мерзавец. «На китах, — говорит, — все покоится», а потом бац, и укусил.

Командир улыбнулся, а штурман захохотал.

— Нет, вот молодец. Надо же. Укусил. За правду стоял. За китов, постанывая от смеха, выдавил из себя штурман.

— Я, правда, и сам малость начудил. Подхожу к ним, спорят они. Все в хитонах. Солнце, между прочим, вовсю печет. А я с факелом в руках. «Зачем, — спрашивают, — факел? И так светло». — «А я, — говорю, — освещаю, человека ищу. Здравомыслящего. Днем с огнем». Ну, они в амбицию. Мол, а мы что, не люди? «А вы схоласты», — говорю. Обиделись.

— Войдешь в эпос, — покачал головой командир.

— Войду, — радостно подтвердил здоровяк.

— Значит, ищешь человека? — Командир, видно, что-то уже обдумал. — Есть у меня на примете один человек. Есть. Схоласты, воины — это все не то. Понимаю, нужен кто-то другой. Вопрос перспективности мышления на схоластах не решишь. Но вот есть один, говорят, на днях, не выходя из ванны, он открыл закон плавания в жидкости. Вдруг этот парень и есть то, что нужно?

— Попробовать можно, — попытался согласиться специалист, — шанс есть шанс.