Ни шагу назад!

Авраменко Александр Михайлович

— Сегодня идёт вторая. По машинам!

Одетые в выгоревшие на солнце гимнастёрки и кителя пилоты бросились к самолётам. Засуетились механики, заворчали «пускачи», проворачивая винты, оружейники торопливо подвешивали бомбы и контейнеры с зажигательными ампулами под плоскости, бестолково носился по полю полковой пёс по кличке Геринг, звеня прицепленными к ошейнику немецкими наградами. Внезапно раздались истошные удары молотком по рельсу, а следом донеслись крики:

— Воздух!

В небе плыла девятка «Ю-88». Столяров бесцеремонно выдернул у стоящего рядом адьютанта полка бинокль и торопливо всмотрелся в немецкие машины. Бомб на внешней подвеске не было, значит, если будут бомбить, то с высоты, а не с пикирования. Восемьдесят восьмой был хорошей и надёжной машиной, использовавшейся фашистами и как фронтовой, и как пикирующий бомбардировщик. Через мгновение возле чёткого строя немцев

начали появляться чёрные шары разрывов зенитных снарядов, почти мгновенно рассеивающихся в воздухе. Владимир зябко передёрнул плечами, прекрасно представляя, что сейчас испытывают вражеские пилоты…

— Сбили! Сбили!

Раздались радостные крики, и точно — распуская широкую чёрную полосу один из «юнкерсов» вдруг начал снижаться, отставая от строя. Зенитчики словно получили дополнительные стволы, настолько вдруг увеличилась плотность огня. Но все снаряды летели мимо, но подбитый бомбардировщик неуклонно шёл к земле…

— Кажется, на нас идёт…

Произнёс стоящий рядом Землянский, выскочивший наружу при звуке выстрелов зениток.

— Точно, на нас!

Уже было видно, что самолёт выпустил закрылки и изо всех сил тянет к аэродрому. Его правое крыло полностью объято пламенем, винт зафлюгирован, второй мотор уже парит от перегрева, в бортах зияют сплошные дыры, но он идёт… Через мгновение глухой удар, над взлётно-посадочной полосой вздымается огромное облако огня и дыма, из которого вырывается и стремительно скользит по траве, оставляя за собой вспаханную борозду большая машина с круглым носом. Корёжится и скручивается винт, превращаясь в штопор, наконец «восемьдесят восьмой» замирает на месте. Из него выскакивают трое немцев и изо всех сил несутся прочь. [18]

18

Сцена посадки немецкого бомбардировщика не вымышлена. Неоднократно асы люфтваффе и наши лётчики проделывали эту рискованнейшую операцию.

— Живьём брать гадов! Только живьём!

Завопил командир полка во всю свою богатырскую глотку. Потрясая оружием, к немцам со всех сторон бросились все, кто только мог. Владимир бежал одним из первых, размахивая верным «маузером», как вдруг сзади раздался оглушительный рёв двигателей. Прямо перед ними прочертила полосу фонтанчиков пулемётная очередь, а затем над головами пронёсся ещё один бомбардировщик. Он так же, как и первый немец выпустил закрылки, и точно так же заходил на посадку. Только в отличие от первой машины «Ю-88» не горел… Оглушительно ревя обеими двигателями бомбардировщик пронёсся прямо над головами несущихся в азарте охоты на врага пилотов штурмовиков. Подпрыгивая на неровностях, едва не цепляя размахивающими двадцатиметровыми плоскостями землю на неровностях он прокатился прямо к экипажу сбитого самолёта, который уже подбегал к краю аэродрома. Затем, обогнал преследуемых, скрыв за округлым фюзеляжем, развернулся, на мгновение замер. Из обеих спарок передних пулемётов, из подкабинной установки и фонаря грохнули очереди. Прошедшие над людьми трассеры заставили присесть самых неосторожных. Тем временем двигатели вражеского бомбардировщика вновь оглушительно взревели, и самолёт стал набирать скорость, несясь прямо на цепь наших лётчиков. Он пронесся прямо через лежащих на земле пилотов и натужно взвыв на прощание форсируемыми моторами, полез в высоту, оставив ни с чем преследователей…

Отряхивая колени, поднялся Землянский, ругались остальные лётчики, бредя обратно к своим машинам…

— Знаешь, капитан, ты извини, но на этот раз я сам слетаю. Не могу такого простить…

Он хлопнул ладонью по плечу Владимира, и не дожидаясь ответа пошёл к стоянке штурмовиков…

Столяров взглядом проводил взлетающие на задание «Илы», затем собрал техников. Все принялись за уборку сгоревшего дотла немецкого бомбардировщика. Зацепили его тягачом и оттащили к окраине аэродрома, сбросив овраг обломки, после чего принялись за выравнивание ВПП. Прошёл час. Владимир начал волноваться. Отсутствие раций, снятых по приказу главкома ВВС перед войной, заставляло остающихся на земле пребывать в полном неведении о судьбе вылетевших на задание…

— Возвращаются!

Он вскочил с лавки возле командирской землянки и вперил взгляд в небо. Далеко на западе показались точки штурмовиков. Одна… Пять… Семь… Всё. Из четырнадцати «Илов» возвращалось только семь. А где же его самолёт, на котором улетел командир полка? Израненные огнём машины, одна за другой, тяжело плюхались, иначе не скажешь, на землю, затем заруливали в укрытые маскировочными сетями капониры. Капитан ждал вернувшихся из полёта возле штаба полка. Наконец лётчики подошли к нему и выстроились в ряд.

— Где Владимир Владимирович?

Они молчали, только переглядывались между собой… Наконец кто-то глухо заговорил:

— Командир полка, майор Землянский, при выполнении боевого задания седьмого августа одна тысяча девятьсот сорок второго года был подбит огнём вражеской зенитной артиллерии и направил горящую машину в скопление вражеской техники и живой силы… Докладывает старший сержант Крутиков.

Столяров молча потянул пилотку с головы, отдавая дань уважения погибшему геройской смертью командиру. За ним обнажили головы и остальные…

Ужин в столовой прошёл в гробовом молчании. Командира полка любили искренне. Он никогда не ловчил, не подставлял других, не давал «особистам» понапрасну арестовывать невинных людей. К нему, а не к комиссару шли лётчики со своими проблемами и заботами. Комиссар же эскадрильи пьянствовал с утра до вечера, а в редкие минуты протрезвления писал доносы на всех подряд. Иногда ради разнообразия занимался «изобретательством». Последней его идеей было посадить стрелка на фюзеляж штурмовика и двух бойцов с пулемётами «ДП» и гранатами на плоскости для усиления его боевой мощи…

— Товарищ Столяров, зайдите, пожалуйста, после ужина в штаб.

Обратился к капитану СПНШ -1 капитан Григорьев. Владимир кивнул в знак согласия. Закончив трапезу, он твёрдым шагом двинулся к землянке штаба. Там собрались все оставшиеся командиры полка. При его появлении они поднялись, приветствуя капитана. Удивлённый этим, Столяров остановился на пороге. Григорьев объяснил:

— Приказом командующего воздушной армии генерала Хрюкина, по ходатайству командного состава части вы назначены временно исполняющим обязанности командира полка.

— Понятно… И, спасибо за доверие, товарищи. Постараюсь его оправдать…

С назначением Столярова на новую должность дела в полку пошли в другую сторону. Были организованы занятия с лётным составом, как теоретические, так и практические. Проводилась тщательная, насколько это возможно во фронтовых условиях разведка целей и планирование операций. Резко увеличилось количество боевых вылетов. Иногда лётчики эскадрильи выполняли по четыре задания за день, меняясь машинами, так как пилотов в полку насчитывалось гораздо больше, чем исправных самолётов. Они летали, и гибли. Каждый день. Немцы перебросили под Сталинград весь свой четвёртый воздушный флот, печально известный капитану по Севастополю. И начался ад. Всё повторялось: вначале немцы принялись за расчистку неба от советских самолётов. Вновь десятки истребителей висели в Сталинградском небе, набрасываясь на всех подряд. И чертили голубые просторы дымные факелы от горящих «ишаков», «СБ», «чаек» и «ЛаГГов»…

— Сегодня иду лично. Получен приказ: нанести удар по танковой колонне врага, прорывающейся к внешнему оборонительному обводу. Нас будут прикрывать истребители…

Столяров аккуратно сложил карту с нанесённой обстановкой на утро и спрятал её в сапог. Через полчаса машины были в воздухе. Возле условной точки к десятку «Ильюшиных» присоединились шесть остроносых «Як-1». Лёгкие машины со слабым вооружением, но зато скоростные и вёрткие. Но капитана не отпускало нехорошее предчувствие… В очередной раз осматривая горизонт он заметил чёрные точки. Распуская дымные хвосты форсажа, к ним наперерез шла тройка тупоносых «Фокке-Вульф-190». Они недавно появились под городом, и уже успели снискать мрачную славу среди советских лётчиков. «Ничего. Есть прикрытие. Если что — ребята вмешаются»… Так подумал капитан при виде врага. Но произошло то, чего он никак не мог ожидать — заметив врага, истребители сопровождения резко увеличили скорость и ушли в отрыв от медленно ползущих штурмовиков. [19] Владимир с ужасом смотрел на то, как ведущий немцев неторопливо, по-хозяйски зашёл в хвост идущему сзади краснозвёздому самолёту. Сверкнули струи трассеров, взметнулись осколки перспекса фонаря, и с развороченной кабиной «Ил-2» клюнул носом и воткнулся в землю… Запарил второй штурмовик… Полетели клочья обшивки от крыльев третьего… Что же делать?! Нас же всех сожгут!!! Сволочи!!! Между тем один из немцев уже начинал заход на его машину. Неужели это всё?! Отжил своё? Отгулял? Не хочу! Рука сама потянулась к сектору газа, ноги толкнули педали…

19

Брошенные истребителями прикрытия самолёты — увы, действительность. Был даже особый приказ на эту тему. Речь о нём будет далее вестись в книге.