Ни шагу назад!
Шрифт:
— Микола, приотстань чуток! Надо осмотреться! Пусти вперёд каракатицу!
Мехвод послушно сбавляет скорость, и вперёд выползает «Матильда», на мгновение прикрывая меня от пуль фашистского станкача. А больше мне и не надо! Вон он, сволочь! На всю свою фашистскую совесть замаскировался, но не учёл одного, что пыль от пламени из дула его выдаст!
— Коля, бери правее, вон он, сука, в доте сидит! Видишь?
— Вижу, командир! Сейчас я его!..
Массивная туша «КВ» на мгновение приподнимается, в панораме мелькает небо, затем вдруг оседает — брёвна перекрытия не выдержали сорок с хорошим гаком тонн веса танка, а Николай, зажав тормозами левую гусеницу,
— Вперёд! Вперёд!
Это Танасчишин. Его голос в наушниках. Я дублирую команду по ТПУ, и мы вновь устремляемся на запад. Позади нас свирепствует пехота, добивая врага. Ребят понять можно — натерпелись от гада! Вряд ли пленных будет много… Бросаю взгляд на часы — ровно час с начала атаки. Вперёд! Нельзя давать ни секунды передышки фашистам, если они зацепятся — будет много крови. Только вперёд! Грохочет вентилятор, в стволе лежит осколочный, поскольку вряд ли нам попадётся что-то другое, для чего предназначен данный боеприпас. Кручу панораму — удаётся рассмотреть, что танки батальона все целы. Повезло! Сзади — резня, вспыхивают огоньки выстрелов, иногда вздымается разрыв гранаты, а больше ничего не рассмотреть, сплошная пелена. Но вот из неё выскакивают одетые в привычную форму фигурки и бегут за нами…
— Ходу, Коля, ходу!
Короткий взгляд на карту — впереди Варваровка. Поднимаемся на холм, и точно — вдалеке, километрах в пяти от нас среди множества тополей видны аккуратные крыши домов, а ещё — сплошные ряды траншей и колючей проволоки… Твою ж мать! Населённый пункт превращён в мощный оборонительный узел. Но не останавливаться же?!
— Давай вперёд, Коля! Полный газ!
Вылезаю из башни по пояс и машу флажками, привлекая внимание своих танков. Они послушно перестраиваются, образуя знаменитый немецкий клин, на острие которого нахожусь я, а по бокам идут защищенные семидесяти восьми миллиметровой бронёй ленд-лизовские гостинцы. В середине строя лёгкие машины…
— Огонь!
БА-БАХ! Клац, дзинь, клац, БА-БАХ!
— Беглый огонь! Стрелять без команды!
Следуя моему примеру, танки батальона открывают стрельбу с такой скоростью, с какой только могут бить их орудия. Следом подтягиваются остальные машины бригады. Трещит рация, это комбриг:
— Давай, Столяров, веди нас! Бей гадов!
Далеко впереди, в двух километрах, суетливо копошатся немцы, выкатывая на прямую наводку нашу смерть, восьмидесяти восьми миллиметровые зенитки. Но наша пальба достигает поставленной цели: расчеты не выдерживают и бросаются в укрытие. Удачное попадание опрокидывает одну из зениток, и она утыкается стволом в землю. Вздымается пронизанный искрами мощный взрыв, разносящий в клочья всё вокруг — кто-то угодил в склад боеприпасов. Не своим голосом я реву:
— Вперёд, Коля, ВПЕРЁД! ОГОНЬ! НЕ МОЛЧАТЬ! ОГОНЬ!!!
Багровая пелена застилает мои глаза, то САМОЕ, жуткое состояние, когда я не человек, а что-то, созданное для убийства. Мозг работает, будто швейцарский хронометр, фиксируя всё вокруг, сознание как бы предугадывает действия противника, Сейчас меня не остановить никому! Ни Богу, ни Дьяволу, ни человеку!
— Стой!
Танк замирает на мгновение, и тот час впереди, на том самом месте, где мы только что могли быть, вздымается в небо мощный разрыв, барабанят по броне земля и осколки.
— Вперёд!!!
Рассерженный рёв дизеля.
— Лево, два! Огонь!
Разрыв сдувает с замаскированной самоходки сено, и «штука» вспыхивает чадно-синтетическим пламенем.
— Вперёд, Коля, вперёд!
Навстречу выскакивает пехотинец в мышиного цвета мундире, в руке что-то напоминающее громадную воронку. Коротко тарахтит башенный пулемёт, и фашист исчезает под гусеницами. Поворот по улице — прямо перед нами баррикада, из-за которой торчит ствол зенитной счетверенной установки. Она изрыгает огонь, но я разражаюсь про себя жутким смехом — на что они рассчитывают, сволочи?! Что-то рвётся, пронзительный визг проползающего под днищем ствола, на мгновение режущий уши. Гремят пулемёты. Все три: башенный, стрелка-радиста, кормовой. Струи трассеров полощут вдоль улиц деревни.
— Вперёд, Коля! Дави!!!
«КВ», словно чудовищный дракон из легенд, которые так любила нам рассказывать мать рвётся вперёд. Моя ненависть, моя ярость будто подстёгивает стальное чудовище, и танк кажется воистину неуязвимым для врага… С грохотом рушатся деревянные балки амбара, из которого торчит ствол, увенчанный массивным набалдашником, скрежет раздавленного грузовика, чадное пламя горящего фашистского танка… Мозг словно киноаппарат — фиксирует мгновения боя и тут же стирает их до поры до времени… Всё придёт потом, а сейчас — ВПЕРЁД! Там мелькают фигуры в ненавистном обмундировании, они падают под огненными жалами трассеров, скрываются в столбах разрывов, а мы мчимся вперёд, на запад! Дали прикурить! И тут… Жалобный взвизг металла, кажется, что танк вскрикивает от боли и замирает… Попадание?! Нет! Дизель по-прежнему рычит, но машина начинает ползти назад. Вначале медленно, а затем всё быстрее и быстрее. Разворачиваю панораму, но ничего не могу разглядеть, и тут толчок, «КВ» замирает.
— В чём дело, Коля?!
— Трансмиссия, товарищ майор! Коробка! Вал, видно, оборвало…
Изо всех сил, от бессильной злобы бью по стенке башни, в ушах треск рации:
— Столяров! Что случилось?! Попали?!!
Делаю глубокий выдох, пытаясь успокоиться, затем докладываю:
— Коробка передач накрылась, товарищ комбриг. Мехвод докладывает, что оборвало первичный вал. Двигаться не могу.
Ответную речь Тимофея Ивановича выслушиваю с большим уважением, поскольку ТАК ругаться не умею. Он проходится по адресу создателей КПП и тем, кто её изготавливал. Ещё бы! В такой момент потерять грозную боевую машину не по вине врага, а из-за обычной поломки…
— Ладно, майор, оставайся. Сейчас наша пехота подойдёт, так ты через них с рембатом [20] свяжись, починишься — догонишь. А мы — на Терновую…
— Есть, товарищ комбриг! Всё понял!
Щёлкаю тумблером, переключая на ТПУ.
— Глуши мотор, Коля. Приехали.
Грохот вентилятора смолкает и наступает благословенная тишина, изредка прерываемая гулкими ударами далёких выстрелов…
Глава 20
20
Ремонтный батальон.
«Ил», повинуясь рулям, опустил нос, и все шесть стволов полыхнули огнём. Струи трассеров взбили фонтаны пыли и выгоревшей земли, упёрлись на мгновение в металлический кузов немецкого бронетранспортёра. Несколько пуль отрикошетили от брони в разные стороны, чертя розовые круги в воздухе. Рука потянула рукоятку управления на себя, и машина стала выходить из пологого пике. Сзади бушевал ад — двадцать шесть штурмовиков «работали» по колонне на совесть… Капитан включил передачу и произнёс:
— Уходим. Домой.