Ни живые, ни мёртвые
Шрифт:
А затем реальность утонула.
Вода хлынула через разбитые окна, проникла в лёгкие ещё до того, как я хотя бы на долю осознала, что случилось. Крик пузырьками вырвался из груди, руки слишком медленно пытались хоть за что-то уцепиться, темнота не давала увидеть образ хоть кого-нибудь... если Кэйл и Дон вообще были живы.
Паника захлестнула с новой силой — нет, нет, нет! Я должна выжить! Должна выбраться! Должна!..
Воздух заканчивался.
Машина вместе со мной опускалась на дно.
А я никогда не умела плавать.
Поэтому утонула.
***
Месяц. Два. Неделя. День. Час. Минута.
Я не знала, сколько
Я терялась. В мыслях, в хаосе, в эмоциях, в безудержном течении событий.
Где я?
Я запуталась. Между тьмой и светом, между добром и светом, между сном и явью, между собой и чужой.
Кто я?
Я исчезала в себе и вновь всплывала из густых вод смолы. Я падала, поднималась, шла, спотыкалась, молчала, говорила, смеялась, грубила, плакала, убивала, защищала, разбивала.
Что со мной?
Прошлое — неподъёмная ноша вины — не казалось таким тяжёлым, как все недавние испытания, выпавшие на мою долю. Да, прошлое меня сломало и не единожды поковырялось в осколках на протяжении пяти лет, но сейчас я ломалась куда сильнее. Сейчас меня действительно переделывали, как бы я ни сопротивлялась, ведь мотивационные речи Алестера и его любовь — лишь жалкое подобие тех условий, из-за которых я могла и вправду измениться. Но в лучшую ли сторону? Правда ли я стала добрее? Ведь к незнакомым и слабым людям я относилась всё так же подло, взять тех же самых приёмных родителей или однокурсников. Но к некоторым я очевидно изменила отношение: к Джейсону больше не придиралась, выслушала его брата Хилари, раскрылась перед Анной, как и она передо мной, прониклась к Арни, влюбилась в Инграма и даже сблизилась с Вильгельмом, несмотря на ссору.
Было ли это добром?
Мои поступки — такие же мерзкие, как и я сама. Ведь ни смерть Тинг, ни убийство Гленис и Генри, ни потеря приёмных родителей не перевернули что-либо в моей обречённой душе, будто что-то постоянно мешало окончательно свернуть с тропы гордости. Я так же бесчеловечно отнеслась к их утрате, как и к горю Вильгельма, потерявшего отца. Узнай он, что я ещё и осматривала труп Жоэля вместе с Инграмом и Арни, точно пристрелил бы на месте, как и обещал.
И всё же... я чувствовала.
Что? Что же это?
Ведь я разбилась вдребезги от найденных настоящих родителей. От их заброшенного дома, в котором так и ощущалось нечто близко родное, как и далеко чужое. И по доброте ли душевной я так отчаянно стремилась помочь Анне? Из-за неё ли я не отвергала Джейсона? Благодаря ей ли я помнила обещание и стремилась к свету? По тому ли я убила Ивет, чтобы никто больше не попал под её влияние? С помощью неё ли, доброты душевной, я до сих пор держалась на плаву?
Скорбь.
Вот что я испытывала. Вот что это было.
Скорбь
— Очнись.
Точно по чужому велению глаза сами открылись и уставились в чистейший космос. Космос?
Я резко села на... чём? Что это за поверхность? И где я?
В панике нахлынули воспоминания: белые твари, летающие автомобили, два мужика, погоня... а затем машина несколько раз перевернулась и рухнула в воду, пробив лёд. И я утонула...
Но сейчас оказалась цела. Ни крови, ни мокрой одежды, ни голода, ничего. Лишь появившиеся за время перемещений шрамы, покрывающие пальцы, руки, ноги и даже лицо. Но и они терялись на тёмной коже засчёт мерцающего оттенка окружающей меня безликой вселенной.
Да, это был действительно космос.
Живой и мёртвый одновременно — тысячи ярких цветов туманностями перетекали в тёмные оттенки, тонкие кольца окружали планеты, неестественно близко находящиеся друг к другу, звёзды смешивались с чёрными дырами и вспыхивающим светом возникали в тысячи уголках обзора. Переливание синего, фиолетового и красного создавали иллюзию системного движения, точно исполинскую гирлянду повесили далеко в небо и в то же время столь же близко — стоило протянуть руку и коснуться с сущности бытия. Невероятно красиво и захватывающе — космос казался как никогда реальным и причудливым, словно я стала таких гигантских размеров, что могла смотреть на мир с очень далёкого расстояния.
Вся Мультивселенная в моих руках .
— Ты везде и нигде. Ты всё и никто. Ты здесь и всюду. Ты среди нас.
Всё естество отозвалось на многоголосый звук. Приподнявшись над зеркальной и будто нематериальной поверхностью, я с восхищением ещё раз огляделась, но никого не увидела.
— Где вы?
— Слушай внимательно, — между галактиками скользило само мироздание. — Тогда всё поймёшь.
— Где-то я это уже слышала, — воспоминания об Ивет будто были из прошлой жизни.
— Ты оказалась здесь, потому мы захотели этого, ибо Вселенная так повелевает.
— А вы не могли переместить меня раньше, чтобы я не проходила девять кругов ада?
Я не могла перестать вертеть головой, ведь сложно разговаривать с тем, кого даже не знаешь, где искать. Голоса, ни мужские, ни женские, ни молодые, ни старые, разносились в голове, в каждой клеточке кожи, атоме пространства и отзывались ноющим чувством полного краха, ведь ты ничто по сравнению со Вселенной.
— Здесь, с нами, оказываются только те, кто прошёл определённые испытания на пути становления себя. Мы приводим только тех, кто достоин, кому суждено быть сильным, кто имеет право обладать большей частицей Вселенной, чем остальные живые существа, и люди в том числе.
Я раскрыла рот, чтобы задать тысячу вопросов, но осознание громом поразило каждую крупицу измождённой души.